которых Юра в школе никогда не знал. Там, на дополнительных занятиях, Ильичёв придумал соединить фанерные модели самолётов и звофон, и управлял этой игрушкой по второму звофону с расстояния. Затем вынул из звофона всё лишнее и прикрепил только внутренний чип, так хватило места и веса на учебную гранату, которую самолётик катал над полигоном. Затем ему стало лень постоянно быть на связи голосом с фанерной штукой, он заранее программировал сообщениями звофона полёт игрушки. Типа 1 — набор высоты, 2 — левый поворот, 3 — отпустить учебную гранату. Имея карту местности, и зная, где расположены вышки связи Юра задавал фанерке с моторчиком маршрут на малой высоте в обход зданий, посылал сообщение и затем час мог ничего не делать, а только смотреть за исполнением. Математика, не более того. Преподаватели-офицеры уважали курсанта за это. Бывало, что его освобождали от караула или чистки картошки чтобы он показал новому полковнику как самолётик переносит гранату через всё училище. После поездки на олимпиаду в Саратовское офицерское училище, Юра улучшил игрушку. Подсмотрел на встрече у другого курсанта проект и переделал моторчик. Теперь самолёт стал вертолётом и так управлялся лучше, мог зависать и ждать нужного момента. Юре дали только третье место. Второе получил курсант, придумавший как скоро сушить солдатские носки. Первое место дали за новый рецепт каши для полевых условий. Юра не расстроился, но решил показать, что у него в запасе есть ум. Он изучил ход силовых линий от АЭС и зоны связи, наложил это на карту ветров и учёл вращение земли. Его вертолётик полетел из Саратова домой сам отдельно, а Юра поехал на поезде отдельно. На пересадке в Москве он позвонил в училище попросив забрать игрушку, которая по его подсчётам должна была упасть в определённом месте. До училища топлива не хватало всё равно. К прибытию Юры его ждал вертолётик у постели и перевод в училище в Подмосковье, которого почему-то не было на карте всех училищ в коридоре на стене перед знаменем части.

Там, уже после смерти деда, Юра придумал как совместить звофон и механического крота чтобы он мог доставлять мины под почвой к вражеским окопам. Вспоминая рассказ деда курсант всё улучшал и улучшал своего крота. Заряда для бура не хватало и Юра не мог понять как обеспечить донос гранаты на такое большое расстояние под землей. Пока не догадался использовать ультразвуковой датчик направлявший крота в наименее плотную почву. А часто просто по ходу уже прорытых зверьками нор. Потом пришла идея про пропеллер-рыбу, что так же умела носить учебную гранату по реке к мостам. После рыбу-трубу, которую запускали по канализации для доставки груза в городах. Теперь гранату можно было доставить к любому конкретному унитазу чтобы ликвидировать определённого врага. Юра учился с интересом и с уважением. Ильичёв не поехал на похороны и не вступил в наследство квартирой в Голубом доме, которую ему завещал дед. Его семьёй и домом стала армия, такая нестрашная и уважающая человека. Ильичёв стал лейтенантом, а потом старшим лейтенантом. Только после подмосковного училища служил он не общих войсках, а в специальных. Ему разрешалось ходить без формы и иметь свой звонофон, снимать квартиру в ближайшем городке и навещать красивых девушек там. Хоть они не были такими уж прекрасными как в том ресторане в родном городе на серой реке. Новой весной, всё такой же без цветов, насекомых и птиц, начальство попросило Юру сходить в отпуск. Намекнули, что скоро будет перевод в другую часть и отдыхать долго не представится возможности. Ильичёв собрал дипломат и поехал смотреть на мать в Голубом доме. Навестить могилу деда.

После нескольких лет обучения и последовавшей службы родной город показался Юре меньше и пыльнее, чем в детстве. Пустые клумбы захватила крапива, чьи беленькие и жёлтенькие соцветия теперь принимали за прежние декоративные цветы. Кое-какие мухи и шмели вились над ними. Кое-какие воробушки купались в окурках и тополином пухе. Насекомые перешли на поедание отходов человека вместо пыльцы и нектара. Некоторые городские птицы смогли есть этих новых тяжёлых грязных мух и кузнечиков. Природы пыжилась восстановить баланс. Грузовики перестали возить по улицам брызги и вонь, стояли и гнили в тупиках переулков. Школьники сливали с них топливо и жгли кошек. Река и мосты жили отдельной судьбой от города. Абсолютно не меняясь они следили как вода адсорбирует говно и зло людей, и ночами уносит в чужое море. В той далёкой и неродной стороне, судя по телевизионным передачам, вода была отчего-то синей, как и небо. Хотя всё говно текло к ним по закону гравитации и логики. Или всё-таки оседало здесь, в городе мостов?

Юра присмотрелся к Голубому дому. Вряд ли его можно было назвать таковым. Скорее Гнилой дом. Цвет полностью утерян, а приобретена ржавчина петель дверей, дыра в фасаде и скамейка со слепой бабой в платке. Перед подъездом было стихийное кладбище кошек с алюминиевыми мисками и серыми фотографиями. Дом и его окрестности умирали. Мать не узнала сына. Сын узнал её с трудом. Она оказалась толстой, с язвой на лодыжке, пьяной и полу-глухой. Повязка с язвы сползла и напоминала носок. Из него торчал подорожник. Юра давно уже не мог мысленно представить как выглядит мать, не имел её фото в звофоне, не слышал голоса. Больше всего он хотел посидеть в комнате деда, что-то вспомнить. Больше всего боялся, что там окажется спальня пьяной матери или новый жилец. Разговора не получилось. Свидания не вышло. Мать начинала голосить при каждом обращении к ней, подбирала свой жировой фартук руками и бегала по комнате крича и плача. На её подоконнике вместо склянок с сердечными каплями стояли пустые бутылки из-под ликёров. Одна штора была сорвана, вторая просвечивалась от дыр, оставленных горящими сигаретами, словно кто-то стрелял из пулемёта. Юра устал пытаться поговорить с мамой и ушёл из её коморки.

Юра выбрал среди старых прачек дома самую здоровую и дал ей денег чтобы ухаживала за матерью. Сказал, что приедет проверить через месяц. Передал свою офицерскую аптечку, записал номер телефона. Вторую бывшую прачку, самую высокую, послал за продуктами на весь этаж. Чтобы все вспомнили Ильичёвых и не обижали мать. Третьей, самой шустрой оплатил помыть квартиру мамки. Голубой дом зашевелился. На возню и харчи как тараканы выползли жильцы. Кто без ноги, кто без глаза, все без зубов и животов. Юра пошвырял поручениями и деньгами ещё в паре углов и убедившись, что происходят изменения, ушёл в комнату, где раньше