Очень информативно, ничего не скажешь…

– А ты что, в армии служил?

Он снова как-то странно усмехнулся:

– Не служил. И одновременно – служил. Ты пока устраивайся поудобнее, а я пока прибамбасы притащу.

Я уселась за стол.

На другой стене висел плакат со смешным толстым воякой, который направлял на зрителя громадный палец с обкусанным ногтем и восклицал: «Танки справа… танки слева… окапывайся!»

– Держи. – То, что Витек протягивал мне, назвать шлемом нельзя было даже с самой большой натяжкой: обруч, широкий, сантиметров восьми высотой, прикрывающий лоб и глаза, с непрозрачным забралом-экраном и короткой антенной коннектора сбоку.

– Надевай. – И, видя мое краткое замешательство, добавил: – Это шлем-мнемопроектор. А вот это – перчатки. Внутри сенсорные датчики, реагируют на изменение давления твоих пальцев и ладони. Допустим, ты захочешь дернуть рычаг управления на себя, перчатка интерпретирует движение в соответствующий электронный импульс, и игра отреагирует. Короче, по ходу дела разберешься.

Я вдруг вспомнила, о чем хотела узнать:

– Слушай, Вить… Ты сказал, что игра бесплатная. А за счет чего фирма существует-то?

Витек улыбнулся – ласково, как улыбаются трехлетнему ребенку-несмышленышу.

– Ты представляешь, сколько на их сайт народу-то заходит? Каждый день? И какие там рекламные площади? К тому же игра-то бесплатная, а шлем и перчатки – уже за деньги. И не за малые, поверь. Девайс хоть и китайского производства, но стоит тоже не хило. Да и то, они регулярно акции всякие проводят: то победителю серии игр аксессуары бесплатно, то к какому-нибудь празднику – скидка. Почему тебя это волнует?

Честно говоря, я и сама не знала, почему. Да и не волновало меня это особо; так, поскольку-постольку.

– Готова? Только давай-ка для начала…

Он начал быстро нажимать какие-то кнопки, настраивая конфигурацию программы.

– Ты чего делаешь-то?

– Хочу, чтобы ты сперва эпизод прошла. Недлинный. Может, тебе в мнемике и вовсе играть нежелательно. Все, готово. Ну, давай.

Тесно. И душно. И… странно. Я – внутри танка? На самом деле?! Ни фига ж себе! Я чуть не взвизгнула от восторга – от такого бурного проявления эмоций меня удержал раздавшийся рядом надсадный кашель. Кашлял какой-то мужик, сидящий на водительском месте. А, блин, нельзя говорить – «на водительском», надо – «на месте механика-водителя». Я что тут, не одна?! А, ну да, вчера же можно было играть, выбрав себе роль командира, заряжающего, водителя, радиста. Интересно. Все так достоверно выглядит… Хотя, впрочем, откуда мне знать о достоверности? Из многочисленных прочитанных книг да просмотренных фильмов?

Танк несся вперед с немыслимой скоростью. «Три-четыре», насколько я помню, могли по пересеченной местности давать до двадцати пяти километров в час, но это и не пересеченная местность. Хорошая, качественная булыжная мостовая… Была. До того, как здесь проехали наши танки, выворачивая булыжники своими гусеницами. Ну, ничего, немцы – народ аккуратный, восстановят. Двадцать пять километров в час, а мне казалось, что мы мчимся, подобно урагану, сметая все на своем пути.

Откуда я знала, что городок, за который сейчас шел бой, немецкий, а не, к примеру, прибалтийский или чешский? Знала – и все. Германия, сорок пятый… Последние дни войны. Совсем скоро маршал Жуков примет у Вильгельма Кейтеля подписанный акт о капитуляции Германии… а вот в таких вот маленьких городах далеко не сразу прекратят стрелять в спину нашим.

Экипаж прекрасно справлялся и без моего командования. Впрочем, я бы сейчас накомандовала… Сижу на командирском месте да головой кручу по сторонам, слово сова какая-нибудь. Только и успеваю, что выхватить взглядом отдельные детали общей картины.

Вывернутое с корнем дерево – уж и не знаю, что с ним произошло…

Остатки вражеской батареи. Не остатки даже – останки: лежащие вповалку, кверху колесами, тяжелые орудия. Искореженный зенитный «эрликон»-спарка. Хорошая пушка, качественная. Как и все, то произведено в Швейцарии. Была качественная. Теперь уж вряд ли из нее можно произвести хотя бы один выстрел – оба ствола изрядно помяты. А вон еще одна та вообще выглядит так, как будто здесь гулял великанский ребенок, который взял да и завязал стволы в сложный, но красивый узел.

– Останови.

Звучит глупо – словно я прошу таксиста, а не отдаю команду механику-водителю. Но он молча кивает, и танк замирает посреди небольшой площади.

Покойников мне доводилось видеть и прежде, но эти ведь – они не настоящие? Это все понарошку! Просто очень хорошо прорисованы вот и все.

Двое лежат, вцепившись руками в ящик со снарядами. Хотели донести до пушки, не успели. На голове одного из них – кепи, второй без головного убора. Голова неестественно запрокинулась, светлые волосы шевелит ветер. Истинный ариец. Молодой совсем, наверное, моложе меня. Я должна испытывать какое-то чувство: или жалость, или ненависть, или хотя бы брезгливость, но испытываю почему-то тревогу. Все вокруг слишком, слишком похоже на настоящее! И вот этот офицер в излюбленной фрицами «мятой» фуражке…

– Товарищ капитан, пленные. Куда девать будем?

Я не успеваю ответить, и это хорошо. Потому что вопрос предназначен не мне. Сзади стоит, улыбаясь (когда только успел подойти) молодой голубоглазый танкист, одетый так же, как я. И по возрасту, наверное, такой же. Хотя я же не знаю, сколько мне лет… тут.

– Расстрелять, что ж еще, – не задумываясь, равнодушно отвечает он, продолжая столь же мило улыбаться.

Расстрелять?! Мне не показалось? Я не ослышалась? Да это же… Да это же просто… фашизм натуральный!

Видимо, я выпалила это вслух. Лицо голубоглазого, только что такое милое и приветливое, моментально отвердело, превращаясь в чеканную маску.

– Ты думай, что говоришь, Костя, – жестко произнес он.

Костя – это, стало быть, я.

– Я…

– Головой думай, – еще жестче говорит он, – прежде чем такими словами разбрасываться. Мы не пехота, забыл? Куда нам пленных девать? Вот сейчас придет приказ продолжать движение, так ты их что – в танк свой сунешь, что ли? Или привяжешь и заставишь бежать следом, словно кобылу за телегой? Или предлагаешь их отпустить? Может, еще и оружие вернем? Была б рядом пехтура, сплавили б им, а так… сам должен понимать. А вообще, Костя, ты сколько на фронте, полгода где-то? Ну, я поболе твоего, три машины сменил, многое повидал. Думаешь, панцерманы с нашими иначе б поступили? Танкисты в плен не берут, запомни это, хорошенько запомни…

Что ответить, я не нашлась. И все-таки это какая-то дикая жестокость! Даже если вспомнить о том, что фашисты творили на нашей территории. Но мы ведь – не они! С другой стороны, имею ли право я, двадцатипятилетняя девчонка, знающая о войне только из книг, фильмов да рассказов бабушки, которая, в свою очередь, знала только из рассказов своих родителей, имею ли я право осуждать их, отдающих такой приказ?! Видевших смерть. Узнавших, быть может, о гибели своей семьи. Освобождавших белорусские и украинские села, в которых уже не оставалось, кого освобождать…