– Итак, скажи…

Ник приготовился к следующему уколу.

– Какой подход к сбору средств на благотворительность ты собираешься использовать?

Все не так уж плохо.

– Идеи есть?

– Тысячи. Но я буду выдавать по одной на твои три.

– Это несправедливо, – изобразил возмущение Ник.

– Это искупление.

Он снова рассмеялся, запрокидывая голову.

– Ну давай, воткни нож поглубже. – Он развел руки в приглашающем жесте. Блэйр ухмыльнулась; похоже, ей перепалка нравилась так же, как и ему.

Он провел женщину через черный ход мастерской и открыл перед ней высокие ворота. Слева высился сарай из металлических пластин; справа – аккуратный домик. Между ними расстилалась утоптанная земля; сада у них не было. Оставалось гадать, что она подумает… Почему его это волнует?

– Ты механик, да? – спросила она легким тоном.

– Ага.

– Моей машине нужен техосмотр.

Он был не простым механиком. Он занимался восстановлением классических моделей. Был известен на всю страну. Мог выбирать, за что браться.

Но это его не остановило от того, чтобы сказать:

– Пригони в четверг или пятницу.

– Спасибо.

– Нет. – Он остановил ее прикосновением к руке. – Спасибо, что пришла поговорить со Стиви. И что показала, как загладить свою вину. Я все равно не одобряю ее увлечение модой, но ценю то, что ты делаешь.

Блэйр отступила на шаг от его руки и вздернула подбородок:

– Мы со Стиви докажем тебе, насколько ты не прав.

– Не важно, прав я или нет. Мне надо показать Стиви, что я ей доверяю и буду поддерживать даже в том, что мне не нравится. Я у тебя в долгу…

Она внезапно прищурилась:

– За работу с машиной я заплачу, Николас.

Видя, что ее смутила его благодарность, он выдавил смешок и ответил:

– Я тебе выставлю счет по высшей ставке.

Блэйр не улыбнулась в ответ.

– Ты решил, что я легкомысленная, самовлюбленная и не способна на серьезные чувства, только потому, что я была моделью. Так?

– Я… – Он повел плечами. Она была права, именно так он и думал о ней. Решил, что она такая же, как Соня. Но что он на самом деле знает о Блэйр Макинтайр?

Ничего.

Но она простила его поведение и хотела помочь Стиви. Легкомысленные и самовлюбленные так себя не ведут.

– Блэйр, я…

Она ткнула в него пальцем:

– Но что бы ты подумал, если бы я сказала, что сегодня провела много времени перед зеркалом, делая макияж?

– Много – это сколько? – выдавил он. – Больше получаса?

Этому она собирается учить его дочь? Что, это так важно?

– Намного больше.

– Зачем это нужно?!

– А что бы ты сказал, узнав, что у меня накладные ресницы?

Нет!

– И парик?

Николас отступил на шаг:

– Ни за что не поверю.

Подходя ближе, чтобы присмотреться, он ощутил волнение.

– На тебе правда парик, Блэйр?

– Правда, – резко ответила она, сверкая глазами, и качнула головой; великолепные – но фальшивые! – волосы рассыпались по плечам и спине. – Но скажи мне: какое это имеет значение?

Ник с трудом разжал зубы:

– Как ты можешь спрашивать? Ты воплощение всего, что я ненавижу в моде. – Разве она не видит, сколько вреда приносит простым смертным – особенно девочкам? – Ты хочешь забить моей дочери голову нереалистичными ожиданиями. Она будет считать, что должна соответствовать, и…

– Тебе стоило бы больше доверять дочери, – резко ответила Блэйр. – Нет ничего дурного в том, что женщина хочет выглядеть как можно лучше.

– Пока это не занимает всю ее жизнь. – Парик? Зачем… – Как это случилось с тобой? Сними парик, Блэйр. Пусть Стиви увидит, какая ты на самом деле, вместо того чтобы забивать голову фантазиями!

На секунду ему показалось, что у нее в глазах мелькнула боль.

– Думаешь, все дело в тщеславии, да?

Ник промолчал.

– Это ультиматум? Я должна снять парик, или ты не позволишь мне увидеть Стиви?

Ник напрягся, готовясь к худшему:

– Именно так.

– Хотя я тебе делаю услугу…

– Если ты будешь пудрить Стиви мозги, это не услуга, а вред.

– Если я не сниму парик, ты все равно разрешишь ей участвовать в конкурсе?

Ник переступил с ноги на ногу. Он не мог так поступить. Для Стиви конкурс был слишком важен. Но перед Блэйр он пока не хотел в этом признаваться.

Неожиданно в ее глазах сверкнул гнев, едва не опалив его кожу. Какое право она имеет так на него смотреть? Он просто защищал свою дочь!

– Господи, Николас. Сложи наконец два и два! – рявкнула она.

Ник открыл рот – и закрыл. Мягкие очертания ее губ отвлекали от твердого подбородка. У нее раздувались ноздри, плечи закаменели. У него по спине побежали мурашки.

– Мне все говорят, что я ничуть не изменилась. – Она отогнула палец. Ник сглотнул. – Я долго болела. – Она выгнула бровь, словно ожидала, что он сложит кусочки головоломки. Поймет, какая связь между болезнью и париком.

И Ник понял.

Он схватился за забор, словно его ударили под дых. Блэйр отвела взгляд, как будто ей было невыносимо смотреть на свое отражение в его глазах.

– Почему ты сразу решил, что макияж и парик – это просто тщеславие? Ты всегда так поспешен в суждениях?

В этот момент Ник ненавидел себя за предрассудки.

– Я ношу парик не для того, чтобы скрыть неудачную прическу или окраску. Хотела бы я… – Она издала звук, похожий на смешок, который резанул грудь Ника, как нож. – У меня нет волос, которые можно было бы красить. Из-за химиотерапии.

Она словно не могла остановиться в своих признаниях. Ник зажмурился, ругая себя за все предубеждения, за все, что ей наговорил.

– Рак? – выдавил он, с трудом отлипая от забора. Ему хотелось выразить сочувствие, утешить ее… обнять и убедить себя, что с ней все в порядке. Но он не стал. Блэйр бы ему, наверное, врезала за попытку. И была бы права.

– Волосы от него портятся, – кивнула она и указала на ресницы и брови. – Но по крайней мере, мне не скоро придется брить ноги.

Ник вряд ли забудет темные тени в ее глазах.

– Блэйр, я…

– Знаешь, как я выгляжу без парика и макияжа?

– Я…