Кайл, не говоря ни слова, упал на колени и принялся дрожащими пальцами всовывать детали древней головоломки на их места. Поставил первый кубик, второй. Озадаченно остановился.

— А действительно, знаки на всех шести гранях, — заметил Сухов, подобрав один из кубиков и вертя его перед глазами.

Потом протянул его Кайлу.

— Ч-черт, забыл, как они там стояли, — пробормотал тот, даже не глядя на друзей.

— Ну что ж, ставь как попало, потом сверишься по фото, — благодушно посоветовал ему Павел. — И давайте-ка отсюда, други.

Ругать своих молодых — один на три, другая на четыре года моложе его — добровольных коллег за очередной ляп Сухов, видно, счел делом вконец бесполезным. Его даже начало несколько забавлять происходящее.

Кайл молча посадил в гнездо третий кубик и четвертый.

Вздохнул с каким-то странным облегчением.

Поставил пятый.

Взял у Марики шестой. («М-может н-не-е?..» — как-то неопределенно спросила она.) Задумчиво повертел в руках. Вложил в единственное оставшееся свободным гнездо.

Еле слышный, но уверенный гул повис в воздухе. Софиты неожиданно мигнули. Погасли совсем.

— Ч-черт… — пробормотал Сухов.

— Смотрите! — воскликнула Марика.

Внезапно янтарный свет заполнил келью. Не сразу можно было сообразить, что источником его, так же как и странного этого гула, был ларец в руках Кайла.

Он странно изменился, этот ларец, словно стал сплошной отливкой раскаленного металла, излучающей жутковатое теплое мерцание.

Каменные плиты дрогнули под ногами. Какая-то древняя труха посыпалась с потолка. Скрежет стал невыносимым: низкий, прерывистый, утробный рев добавился к нему.

Марика с трудом сдержалась от крика: в наступившей темноте ей почудилось, что ТЕ ЧЕТВЕРО…

«Нет — ерунда, чушь…» Она стала уверенно карабкаться по лестнице вверх.

Выбравшись наружу, девушка растерянно охнула.

Туман стлался над степью. Неведомо откуда взявшийся в середине дня туман. Еле заметный ветер нес перед лицами слегка ошалевшей тройки друзей белесую мглу.

— Ох ты, Господи, — пробормотал Сухов. — Сколько живу, такое впервые вижу.

Несущийся с гор скрежет почти заглушил его слова. Слился с захлебывающимся, клокочущим ревом и наконец разразился чудовищным, каркающим громом, до небес расколовшим Мир вокруг.

Все трое зажали уши, присели, словно ожидая прихода ударной волны. Задрав голову, Кайл увидел, как, словно вздернутый нервным движением невидимой руки, метнулся вверх, разрежаясь, истаивая, занавес тумана, и в этом редеющем, пронизанном светом мареве далеко — над синеватой кромкой горных кряжей — косо метнулась вверх и в сторону чудовищная — нечеловеческих, геологических размеров — тень. Нечто вконец нереальное — гигантский, с горным массивом сравнимый гибрид нетопыря со сказочным драконом. Хриплый гул расколол небо вслед чудовищу, и все смолкло. Только туман таял мглистыми островами по степи, только звон утихал в ушах.

А потом сквозь звон этот прорвался другой звук — низкий, со всех сторон, кажется, идущий грохот тысяч и тысяч тамтамов.

По степи мчались табуны. Потоки, океаны местных псевдогиппусов и моря одичавших, с самой Земли завезенных когда-то лошадей. Словно вдоль невидимых силовых линий потоки взмыленных, стремительно несущихся тел обтекали холм, на котором заворожённо стояли трое.

Сколько длилось это? Кайл не мог дать себе ответ.

А потом осталась только пыль. И знойный полдень над степью.

Неузнаваемо изменившейся.

Молча они стали спускаться к притулившемуся около иссохших кустов флаеру.

— Аппаратуру пока оставим, — сказал где-то на середине спуска Сухов. Скорее всего, для того только, чтобы сказать вообще что-то. — Тут долго разбираться надо. — Он отвел глаза в сторону.

— Птичку видела? — хмуро спросил Кайл Марику.

— Видела, — передернула она плечами. — Что это?

— Вы про что, ребята? — осведомился Павел.

— Так… Может, и померещилось… — неопределенно сказал Кайл. — Это… — он чуть поднял руку с «Джейтестом», — это что? Испытание?

Сухов не сразу понял его. Потом фыркнул:

— Чушь! Землетрясение от этой штуки получиться может, как и от воскресной проповеди.

— Получилось, как только я…

— Не бери себе в голову такую чушь, Кайло. Вот жужжалка какая-то в это дело вделана — это точно. И подсветка.

Они усаживались в тесноватый «чак», все еще не до конца понимая, почему, собственно, их так неудержимо уносит прочь от этого пыльного холма. Марика бросила на сиденье тускло сверкнувший предмет.

— Черт, все-таки утащила. — Сухов подкинул на ладони медальон со странным знаком. — Слушайте, ребята, вы все захоронение твердо решили растащить? Вы это бросьте — никаких больше сувениров.

— Да я собиралась только рассмотреть получше, а он… она сама в руку соскользнула. Как в тот раз… у тебя. — Она посмотрела на Кайла с каким-то недоумением: — А потом… началась эта чертовщина, и я… Я потом положу на место.

Приятель молча нащупал под рубахой свой — точно такой же — медальон. Странно, он, Кайл, в общем-то для того и нацепил эту штуку на шею, чтобы в келье положить ее на место. На плечи Посвящаемого. Но тот превратился в прах. А потом и вообще стало не до того.

«Ни для меня, ни для Марики такие штуки вовсе не характерны, — подумал он. — Спятили мы, что ли? Нет. Не те слова. Неужели… Неужели ЧТО-ТО ДВИЖЕТ НАМИ?»

* * *

Вытоптанная тысячами копыт степь летела под днищем флаера. Сухов поставил машину на автопилот и повернулся к Кайлу.

— Давай сюда эту штуку, — сказал он властно. — Посмотрим, что ты там на ней нарисовал.

Он призадумался над рисунком, получившимся из знаков Магического Письма на верхней грани ларца. Потер лоб.

— Во всяком случае, ничего о землетрясении. Надо помозговать над этой штукой. Таблицы Джордана неплохо бы глянуть. Господи, что это?

Сиплый, клекочущий свист обрушился на степь из поднебесья.

Взмыл над самыми головами, перешел в грохочущий гул и свалил к западу. Стих.

Все трое проводили звук движением задранных голов, но так ничего и не увидели. Может, не успели.

— Нет… Ничего не было там, — сама себе сказала Марика.

— Без виски в этом разобраться невозможно, — зло прокомментировал Кайл возобновившиеся потуги Павла постичь смысл кроссворда, сложившегося на повернутых вверх гранях кубиков.

Тот грозно цыкнул на него и стал набрасывать в блокноте магическую мозаику. Флаер потряхивало, и Павел время от времени чертыхался — более или менее крепко.