– Да, вот именно, – сказал ей Грифф гораздо строже, чем намеревался.

Она неловко улыбнулась.

– Прости, – пробормотала Ева дрожащими губами. – Я… я…

Ясно, она изо всех сил пыталась выговорить что-либо членораздельное.

Лайне подняла руку и застенчиво улыбнулась.

– Хорошо. Должно быть, я появилась не в самое удобное для вас время.

Грифф почувствовал, как в нем борются эмоции. В конце концов, это его дочь, а он только и смог ей сказать «Привет» и «До свидания». Но он слишком потрясен, чтобы думать.

– Послушай, это действительно очень неожиданно, – согласился он. – Может быть…

– Может быть, завтра? – подсказала Ева.

– Да, конечно, – согласилась Лайне. – Извините, если я вас расстроила. Я… я…

– Мы можем, по крайней мере, обменяться контактами завтра, – предложил Грифф. Казалось, Ева вот-вот рухнет без чувств.

– Спасибо, – сказала Лайне. – Тогда еще увидимся.

Она быстро развернулась и ушла через стеклянные двери. Ева открыла рот, будто хотела попрощаться, но не издала ни звука.

Грифф снова шагнул к Еве, разрываясь между желанием потрясти за плечи и отчаянным состраданием. Что чувствует мать, воссоединившаяся со своим ребенком после девятнадцати лет разлуки?

– С тобой все в порядке?

Ева покачала головой:

– Нет.

Она все еще цеплялась за перила, словно за спасательный плот. Понятно, ей нужно присесть, а ему поговорить с ней наедине.

– Не мог бы ты проводить меня в мотель? – попросила она, вторя его мыслям.

А это, пожалуй, идеальный вариант.

– Конечно, пойдем.

Грифф обнял Еву за плечи, ощутив мягкость обнаженной кожи, силу, скрывающуюся за внешней хрупкостью. Но теперь он знал, что за великолепную карьеру заплачена огромная цена. И он не уверен, что сможет простить ее.

Каким облегчением было опереться на надежное плечо Гриффа и почувствовать обхватившую ее крепкую руку, когда они шли через газон к прибрежному мотелю, где поселилась Ева. Однако теперь ее мысли заняты одной лишь Лайне. Таким потрясением было увидеть дочь сейчас. Внезапно. Удивительно взрослой и красивой.

И Грифф. За одну ночь она снова встретила и любовь всей своей жизни, и дочь, которую бросила. Это уж чересчур. Ева никогда не ощущала столь противоречивых эмоций, колеблющихся между радостью, и печалью, и виной.

– Не было и дня, когда я не думала о ней. – Она поняла, что произнесла это вслух, лишь почувствовав, как рука Гриффа сжалась вокруг нее.

Однако он ничего не сказал. Ева пыталась представить, что у него в голове. Конечно, он очень зол. Она причинила ему боль. Сможет ли он когда-нибудь ее простить?

Наконец они добрались до мотеля. Грифф убрал руку с плеч Евы, а она принялась рыться в сумочке в поисках ключа от комнаты.

– Хочешь зайти? – Она знала, что не сможет отправить его восвояси, не ответив на вопросы.

– Да, конечно. Нам нужно поговорить.

Она кивнула, открыла дверь и включила свет. Комната была большой и удобной, с небольшой зоной отдыха, состоящей из нескольких кресел, журнального столика и настольной лампы.

Ева быстро выключила лампы у огромной кровати. Глупая реакция, без сомнения, но ей не хотелось привлекать внимание к соблазнительным подушкам и серому шелковому одеялу. Она сбросила туфли. Бедро просто кричало от боли, и она, закрыв глаза, помассировала воспаленный сустав большим пальцем, а когда их открыла, увидела, что Грифф смотрит на нее с тревогой в сощуренных глазах.

Она слабо улыбнулась.

– По-моему, я слишком стара для высоких каблуков, не находишь?

Он покачал головой, и Ева быстро сменила тему. – Хочешь выпить, Грифф? – Она открыла мини-бар. – Кажется, здесь у меня есть все. Скотч, джин, ром, пиво, красное и белое вино, шампанское.

– Уверен, что мне понадобится скотч.

– С водой или льдом?

– Небольшой кубик льда.

Грифф не сказал «пожалуйста», вероятно, демонстрируя, что рассержен. Казалось, он заполнил всю комнату своим темным задумчивым присутствием, пока Ева выливала содержимое бутылки в стакан, потом вынула пару кубиков льда из маленькой морозильной камеры холодильника и бросила их в стакан. Высыпала пакет орешков в маленькое зеленое блюдце и поставила перед ним на стеклянный журнальный столик.

– Спасибо, – сказал он, принимая стакан. – Выпьешь со мной?

Ева сомневалась, что спиртное сможет успокоить потрясенные нервы, однако выбрала белое вино и села напротив Гриффа, потихоньку подсунув подушку под ноющее бедро.

Грифф, напротив, выглядел на удивление непринужденно. Она постоянно цеплялась за него взглядом: привлекательный, в белой рубашке с расстегнутым воротом, с закатанными рукавами, обнажающими мускулистые плечи, и густыми волосами, завивающимися на концах.

Подняв стакан в приветственном салюте, он улыбнулся, хотя в улыбке грусть смешалась с нерешительностью.

– Выпьем. Думаю, я должен сказать: «За нашу дочь».

«Нашу дочь». Его слова, как осколки, поразили сердце Евы. Она снова вспомнила малышку Лайне, годы мучительной потери и тоски, и ей пришлось прижать кулак к губам, чтобы сдержать всхлип. Не сейчас.

– Лайне такая красавица, правда? – не выдержала она.

– Да, да. – Грифф глубоко вздохнул. – Ты должна мне кое-что объяснить.

– Знаю. – Она поставила бокал, даже не потрудившись попробовать вино. Ее рука дрожала, и немного вина пролилось на столик. – Полагаю, теперь ты понимаешь, почему я так спешила покинуть бухту.

– Я сложил два и два, да, но понятия не имею, почему ты решила оставить меня в неведении. – Глаза Гриффа были полны гнева. – Я имел право знать, что стану отцом.

– Да, Грифф. Я знаю. Прости. – Трудно мыслить ясно под столь бдительным оком. Ева бросила взгляд на серый ковер. – Я виновата.

– Так почему ты от меня это скрыла?

Ева нервно сглотнула, зная, что оправдание не прозвучит столь же убедительно, как ей когда-то казалось.

– Помнишь дебаты в школе, когда ты выступал за аборт?

Из губ Гриффа вырвался задушенный вздох.

– Не особо. Мы часто занималась дебатами. Но только не говори мне… – Он остановился, явно потрясенный.

– Ты был таким умным и убедительным, Грифф. Четко обосновал свою позицию, подкрепил аргументами, уничтожая все доводы, которые приготовила оппозиция. Даже в школе ты уже казался блестящим адвокатом.

– Но это были просто дебаты, ради бога. – Грифф смотрел на нее в полном недоумении. – Ева, мне дали эту тему. Я не выбирал, чью сторону принять. Ты же знаешь, как работают школьные дебаты.