Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Райване было торжество. Воины кричали и били по измятым щитам зазубренными и затупившимися мечами. Они бросали копья в воздух и целовали первых попавшихся девушек. Окровавленные, уставшие, израненные, получившие в лучшем случае передышку, воины все равно смеялись.
Брэм пошел искать королеву. Огромная страшная фигура, покрытая свернувшейся кровью, в одной руке окровавленный топор, другой волосатой рукой сжимает шею рослого дарклендера, которого время от времени подгоняет пинками. но темные глаза Сати отыскали Кери, который шел за вождем, слишком уставший, чтобы что-нибудь сказать.
– Я подхватил этого типа на улице, – жизнерадостно сказал Брэм, – и так как мне показалось, что он их предводитель, я подумал, что лучше его ненадолго оставить.
Захватчик стоял неподвижно и смотрел на всех холодным желтым взглядом, в котором была железная гордость. Он высокий и хорошо сложенный, на побитом черном шлеме серебряная звезда. Снежные волосы и борода едва шевелились на ветру.
– Вижу, он аристократ, – кивнула Сати. Она казалась усталой и едва держалась на ногах. Продымленная, в порванном платье, с руками в царапинах от переноски тяжестей. Но она собралась, выпрямилась и постаралась говорить уверенно. – Да, он может быть ценным для нас. Хорошая работа. Да, вы, люди Киллорна, сражались доблестно, без вас мы бы потеряли город. Вы пришли в добрый месяц.
– Неправильно вели бой! – выпалил Джонан. Он тоже устал и был ранен, но в его взгляде на северян не было дружелюбия. – Это было очень рискованно. Если бы вы не смогли закрыть брешь на месте ворот, город был бы потерян.
– Я не видел, чтобы ты что-нибудь делал, когда разбили ворота, – коротко ответил Брэм. – Однако, миледи, мы нанесли им такие тяжелые потери, что не думаю, чтобы они решились на новый штурм. И это дает нам время предпринять что-нибудь еще. – Он широко зевнул. – Надо поспать.
* * *
Джонан подошел к пленнику, они долго смотрели друг на друга. Невозможно было прочесть мысли дарклендера, но Кери показалось, напряжение на жестком лице генерала усилилось.
– Не знаю, какую ценность он может представлять для нас. Он даже не говорит на нашем языке, – сказал Джонан. – Но если прикажешь, я присмотрю за ним.
– Странно, что он совсем не говорит по-алуардиански, – заметил Кери. – Чужеземцам из других земель приходится изучать язык. Предводители вторгшейся армии должны знать язык врага, по крайней мере иметь переводчиков. – Он улыбнулся с холодным варварством клана Бройна. – Надо отдать его ненадолго женщинам Киллорна, тем, что сегодня потерял мужей. Ручаюсь, он скоро обнаружит, что понимает нашу речь. То, что от него останется.
– Нет, – решительно сказал Джонан. Он сделал знак взводу своих солдат. – Ответите этого человека в темницы дворца и дайте ему что-нибудь поесть. Позже я приду к нему.
Кери хотел возразить, но Сати положила свою руку на его. Он почувствовал на ее руке кровь и замолчал.
– Пусть о нем позаботится Джонан, – устало сказала Сати. – Нам всем нужно отдохнуть. О, боги, спать!
Киллорнцы переместили фургоны на большую площадь и разбили здесь лагерь – к возмущению и недовольству аристократов и к радости хозяев таверн и свободных молодых женщин, живших поблизости. Но Сати настояла на том, чтобы три главы кланов были почетными гостями во дворце, им было приятно иметь отдельные помещения, много слуг и лучшее вино.
Кери проснулся в своей постели и долго лежал в полусне, думая о разном. Вставая, он застонал, потому что все тело затекло от ран и долгой ярости битвы. Рабыня растерла его маслом и принесла варварского размера обед, после которого он почувствовал себя гораздо лучше.
Но ему было неспокойно. Он испытывал упадок сил, какой всегда наступает после большого напряжения и боя. Трудно было бороться с охватившими его горечью и одиночеством. Он тревожно расхаживал по комнате, проходил под горящими светильниками, ложился на диван и снова вскакивал и принимался ходить. Стены комнаты превратились в клетку.
Город в осаде, это ловушка, и он захвачен в нее, как рычащий зверь, и никогда больше не будет ходить по болотистым равнинам Киллорна. Он неожиданно отчетливо вспомнил, как охотился когда-то на пустоши. Он ушел один, с копьем и луком, только косматый полудикий сайнот бежал у его ног. Он искал рогатую дичь у небольшой деревушки. Они долго бродили, он и его зверь, пока не оказались вдалеке от людей, и их окружали только обширные серые, и пурпурные, и золотые торфяники.
Ковер под его босыми ногами вдруг стал похож на пружинистый, ароматный вереск Киллорна. Он словно ощутил его резкий дикий запах и почувствовал, как листья касаются ног. День был серый и ветреный, начинающаяся буря несла облака. В воздухе чувствовался дождь, высоко над головой кружила одинокая хищная птица. О, всемогущие боги, как пел и кричал ему ветер, охлаждал тело сильными влажными порывами, играл в долинах и ревел под темнеющим небом. Он спустился по длинному каменистому склону в зеленую долину, вдоль тропы ревел и пенился водопад, белый, зеленый и гневно черный. Кери забрался в мшистую пещеру, лег и слушал дождь, и ветер, и хрустальный звон водопада, а когда погода прояснилась, он встал и пошел домой. Добычи он не принес, и эта неудача, именем Морны из клана Даг, значила для него больше, чем все последующие победы!
Он взял волынку богов, лежавшую рядом с его вооружением, и начал вертеть ее в руках. Она старая, постаревшая от возраста, у нее трубы из безымянной, твердой, как камень, древесины и мех, каких сейчас не делают. Нескончаемые поколения хранили ее в клане Бройна, и ее звуки делали воинов сильными и строгими.
Эти звуки рассеивали легионы южан, которые сотни лет назад пытались завоевать землю, они отразили нападения варваров из Норлы, они звучали с одноглазым Алригом у стен городов. И не раз эти звуки спасали в смертельной опасности воинов Киллорна.
Теперь эти звуки мертвы. Волынщик Киллорна пал, и тайна игры ушла с ним; народ, который он защищал, попал в ловушку, как дикий зверь, и умрет от голода и чумы в чужой земле. О, Риач, Риач, отец мой, вернись из мертвых, вернись и поднеси волынку к своим мертвым устам и сыграй воинскую песнь Киллорна.
Кери в сотый раз подул в волынку, и из инструмента послышался только слабый пустой звук. Даже приличной мелодии нет, с горечью подумал Кери.
Он не мог оставаться взаперти, он должен выйти под открытое небо, иначе сойдет с ума. Повесив
