– А ты, сэр Макс, не забывай, пожалуйста, что у тебя все еще отпуск, – сладким голосом произнес этот садист, господин Почтеннейший Начальник Тайного Сыска, о котором среди сотрудников почему-то ходят легенды, что он любого работой загонит в гроб.

Господи, да если бы.

На лице моем вероятно отразились настолько сильные и сложные чувства, что Джуффин примирительно добавил:

– Все претензии к Абилату. Это он сочинил нелепую легенду, будто чудовищам вроде тебя, слишком жадно хапающим силу Сердца Мира, следует регулярно отдыхать – просто чтобы не чокнуться прежде времени и не натворить бед. А я – простой деревенский парень и верю столичным знахарям, что с меня взять. Не хочешь куманских притонов – ладно, не заставляю. Вместо притона можешь отправиться к сэру Шурфу.

– Достойная альтернатива, – согласился я.

– Он клятвенно обещал за один вечер научить тебя ставить барьер от Безмолвной речи. Вот пусть теперь держит слово, а я посмеюсь.

* * *

– Не то чтобы я тебе не доверял, – сказал сэр Шурф Лонли-Локли.

Я насторожился, потому что знаю его не первый год. В каком-то смысле лучше, чем себя самого, поскольку на изучение внешних объектов всегда кладу больше сил, чем на самоанализ. И успел заметить, что подобное начало беседы обычно ни к чему хорошему не приводит. После такого вступления традиционно следует какое-нибудь совершенно сокрушительное «но», а за ним – полный конец обеда, как говаривал один мой приятель, в прошлом умеренно непризнанный гений, а ныне ташерский газетный магнат.

– …но…

Так и знал.

– Но мне хотелось бы знать, как ты планировал усмирять Духа Холоми, если бы тот и правда проснулся, – заключил Шурф. – Я помню, как вы с ним вели увлекательную беседу, но при этом удерживал его на месте все-таки я. В таком деле одним вдохновением без специальных приемов не обойдешься. А этим приемам, насколько мне известно, тебя никто не учил.

– Да ничего я не планировал, – честно сказал я. – Просто пошел в подвал с комендантом, а что было делать? Не бросать же его одного. Вы с Джуффином оба не отвечали на зов, а на Камши смотреть было страшно: совершенно белый от ужаса и одновременно от злости на собственное бессилие. Кстати, слушай, а как получилось, что людей, способных удержать Духа Холоми от танцев, всего двое? И при этом вы не дежурите при нем неотлучно, как надо бы по уму, а занимаетесь совсем другими делами. Я понимаю, что постоянно дежурить в Холоми вам было бы скучно, но если уж пробуждение Духа такая страшная катастрофа…

– Понимаю, почему ты спрашиваешь, – кивнул Шурф. – Мне и самому не слишком нравится, что в системе безопасности Соединенного Королевства есть настолько серьезная брешь. Однако могу тебя успокоить, как в свое время сэр Джуффин успокоил меня самого. Прежде всего, Дух Холоми никогда не просыпается быстро. Как правило, от момента появления первых признаков его скорого пробуждения до первого вздоха проходит не меньше суток. Часто больше. То есть отыскать хотя бы одного из нас и вызвать на помощь время обычно есть. При этом нас, конечно, не двое, а больше. Просто возиться с Духом Холоми никто особо не хочет. Для могущественного колдуна это примерно так же увлекательно, как подметать полы. Собственно, мы бы тоже охотно переложили эту заботу на чужие плечи, но нам по должности положено заботиться о безопасности Соединенного Королевства, а остальным – как бы нет. Однако, если мы с Джуффином одновременно выйдем из игры, кто-нибудь – да хоть та же леди Сотофа – легко разберется с Духом Холоми. Ее даже звать специально не надо, сама почует беду и придет.

– То есть мы с Камши могли сразу пойти пить камру и ждать, пока все уладится само?

– Ты, разумеется, мог. Он – нет. Комендант Холоми обязан предотвращать всякие неприятности еще до их наступления. Или хотя бы пытаться. Так что пришлось бы ему метаться в поисках помощи до ее прибытия. Иначе нельзя.

– Странно все-таки, что комендант Холоми сам не способен укротить этого грешного духа, – сказал я. – По идее, это должно быть частью его работы. Разве нет?

– В идеале да, – согласился Шурф. И помолчав, добавил: – Собственно, раньше именно так и было. До Эпохи Кодекса, я имею в виду. Одно из самых тяжелых и неприятных ее последствий – резкое сокращение числа квалифицированных магов. Многие погибли в Смутные Времена, другие были отправлены в пожизненное изгнание, некоторые уехали сами – какой смысл жить в Сердце Мира, если не колдовать? И, что хуже всего, новых практически не обучали – по закону никто не имел такого права, кроме Ордена Семилистника. Леди Сотофа, конечно, прекрасно воспитывает своих девочек, но насчет мужчин Ордена, я лучше промолчу – даже не столько из этических соображений, а просто чтобы не портить тебе настроение скверным своим.

– Да я и сам могу себе его испортить, – усмехнулся я. – В смысле вообразить, чему и как их учили. И насколько тебе весело и интересно с ними теперь возиться.

– «Возиться» – это бы еще полбеды, мне приходится вежливо игнорировать их существование, одновременно делая вид, будто не считаю его абсолютно бессмысленным, а это гораздо трудней, – мрачно сказал мой друг. – Все эти упертые сторонники безумных идей давно почившего Магистра Хумхи Йоха о вредоносном влиянии магии на практикующего при близком общении производят крайне удручающее впечатление. Если их кумир, при всем своем бесспорном безумии, был гениальным магом, то сами они вцепились в его идеи, как в последнее утешение: легко и приятно рассуждать о вреде Очевидной магии, когда ты недостаточно талантлив и слишком ленив, чтобы возместить недостаток способностей упорным трудом, а гонора у тебя при этом хватило бы на дюжину младших помощников хранителей Королевских ночных сосудов…

– А чего ты их просто не выгонишь? – сочувственно спросил я. – Ты же теперь начальник, как решишь, так и будет. Зачем они тебе?

– Ну, формально-то выгонять стариков не за что. Сместить с любой занимаемой должности того, кто с ней не справляется – запросто, этой возможностью я регулярно пользуюсь, чтобы навести хоть какой-то порядок в делах. Но выгнать человека из Ордена без крупной провинности не позволяет устав. В котором, к сожалению, не оговариваются минимальные обязательные требования к способностям и личным качествам адептов. Считается, если человека однажды приняли в Орден, значит он того достоин, решение пересмотру не подлежит.

– А переписать устав? Чем он хуже Кодекса Хрембера?

– Тем, что любое внесенное в Орденский Устав изменение равносильно роспуску Ордена, а за такую выходку леди Сотофа мне голову оторвет. Орден формально один для мужчин и женщин, и ей удобно, чтобы он продолжал существовать. А что мне – не очень, так это мои проблемы. Впрочем, это справедливо: я в Ордене ненадолго, для выполнения определенной задачи, а она – как минимум до конца времен.

Зная леди Сотофу Ханемер, я ни на секунду не сомневался, что «как минимум, до конца времен» сказано не для красного словца.

– Все-таки когда про срок в тридцать с лишним лет говорят «ненадолго», у меня волосы дыбом, – признался я.