Просто я еще не встретила своего мужчину…

Жду, пока мама оправится после смерти папы…

Я бы с радостью вышла замуж, но человек, которого я люблю, даже не знает о моем существовании…

Неловкое молчание затянулось, и под конец Лайэм уставился на нее ошалелым взглядом.

— Ради всего святого, Молл, ты ведь не из этих, правда?

— Не из этих? Кого ты имеешь в виду?

— Не из… лесбиянок?

У Молли округлились глаза. Потом она рассмеялась. Вот причина, придумать которую ни за что не пришло бы ей в голову.

— Нет, я не лесбиянка.

— Тогда в чем же проблема?

— Проблема… — Она немного подумала и решила, что причина номер три в определенном смысле соответствует действительности. Но Лайэм — дорогой, милый, ни черта не видящий Лайэм — никогда не догадается. — Проблема в том, что… что я на самом деле влюблена в одного человека. Но он не отвечает мне взаимностью. Он вообще не видит во мне женщину.

— Это почему же? — требовательно спросил Лайэм, явно задетый тем, что этот таинственный мужчина не воспылал страстью к его старинной приятельнице.

Молли почувствовала себя почти вознагражденной, когда Лайэм за нее обиделся.

— Наверно, я не в его вкусе. И недостаточно красива.

— Что за чепуха! Ты очень красивая.

— Нет, Лайэм, это не так. Но все равно, очень мило с твоей стороны так говорить.

Молли обрадовалась, когда Лайэм не стал продолжать разговор на тему о ее красоте. Он хмуро молчал все время, пока они не выехали из Госфорда и не помчались по Въездной дороге, приближаясь к Эрине.

— Ну и кто же этот идиот? — бросил он ей. — Он местный?

— Да, конечно.

— Я его знаю?

— Полагаю, да.

— Он учился в нашей школе?

— Да. Но больше я ничего не скажу.

— В нашей школе… — Он нахмурился, роясь в памяти. — Не приходит в голову, кто это может быть. И вообще, у нас в школе училось больше восьмисот ребят. — Он покачал головой. — Не могу догадаться. Послушай, просто скажи мне, кто это. Не держи меня в неведении!

— Извини, но я не хочу говорить ни тебе, ни вообще кому бы то ни было. Нахожу это неприличным. Да и какой смысл говорить об этом? Я уже, можно сказать, смирилась с тем, что не интересую его. Решила, что надо жить дальше. Так что тебе, Лайэм, не о чем беспокоиться. Я не собираюсь страдать вечно.

Лайэм что-то ворчал и бормотал себе под нос все время, пока они ехали через Эрину. Только проведя машину через крупную кольцевую развязку и взяв путь на Терригал, он предпринял еще одну попытку разгадать ее тайну. Молли было забавно слушать, как он поносит самого себя.

— Итак! У этого таинственного героя есть подружка?

— Вообще-то он сейчас в перерыве между женщинами.

— Их у него было много, не так ли?

— Огромное количество.

— И ты любишь этого завзятого бабника?

— Без памяти.

Лайэм скорчил гримасу.

— И что это такое с женщинами, почему они всегда западают на дрянных парней? Этот, судя по твоим словам, просто чудовище!

— Я совсем не считаю его чудовищем. Кстати говоря, он весьма преуспевает в бизнесе.

Верхняя губа Лайэма насмешливо скривилась.

— Полагаю, он внешне привлекателен.

— До умопомрачения, — согласилась она.

— Внешность бывает обманчива, знаешь ли, — проворчал он и потом всю дорогу до Терригала что-то бормотал себе под нос.

Молли сидела рядом с ним и помалкивала. Она давно не получала такого удовольствия. Возможно, она играет с огнем, но ради такого кайфа можно и рискнуть. Она не очень опасалась, что догадка вдруг осенит Лайэма. А пока испытывала какой-то пьянящий восторг от этой игры в тайну.

За широким поворотом со склона холма им открылся вид на песчаный пляж в Терригале, и у Молли вырвался вздох восхищения. Здесь и днем красиво, но ночью еще красивее, особенно при безоблачном небе, когда от луны по темной воде бегут серебряные мерцающие дорожки.

В этот вечер луна светила ярко, а волны особенно мягко набегали на изогнутую полосу золотистого песка. Кое-кто все еще плавал в спокойной воде. Парочки во множестве сидели, обнявшись, на теплом песке или бродили по пляжу, держась за руки. Это действительно был вечер для влюбленных.

Лайэм миновал муниципальную автостоянку у подножия холма и поехал по узкой главной улице, протянувшейся параллельно пляжу; со стороны моря вдоль нее росли высокие сосны, по другую сторону располагались магазины. Под одной из сосен в дальнем конце улицы он остановил машину и, выключив двигатель, повернул к Молли свое нахмуренное, но все равно красивое лицо.

— Ведь это не Деннис Тейлор, нет?

Деннис Тейлор был единственным мальчиком в классе Лайэма, который мог бы соперничать с ним по привлекательности, а позднее и в деловой хватке. Насколько Лайэм был светловолос и белокож, настолько Деннис был смугл, у него были густые, волнистые черные волосы, темные глаза под тяжелыми веками и фигура вышибалы. Он не обладал ни выдающимися интеллектуальными способностями Лайэма, ни его творческим талантом, но зато был прирожденным коммерсантом: после школы занялся торговлей недвижимостью и весьма преуспел. Года два назад открыл собственное агентство и с тех пор расширял свой бизнес. Он не был женат и жил в свое удовольствие. Недавно купил участок недалеко от пляжа в Терригале и построил дом, больше похожий на дворец, и слухи о том, что там происходило, давали обильную пищу местным любителям сплетен.

Молли неплохо знала Денниса, потому что его родные жили через два дома от нее. Он довольно часто навещал их и всегда махал Молли рукой, если она поливала растения перед домом или выпалывала в саду сорняки.

Месяца два назад он постучался к ним в дверь и спросил, не хотят ли они с матерью продать дом. Они отказались, но он все равно оставил им свою визитную карточку и долго болтал с Молли. Он был из тех мужчин, которые не могут пройти мимо женщины, не доказав ей, что он — дар Божий. Его обаяние действовало в режиме автопилота.

Молли считала его достаточно привлекательным, но недалеким. Ей было досадно, что Лайэм думает, будто она могла без памяти влюбиться в Денниса.

— Ну? — настаивал Лайэм. — Он это или не он?

— Извини, но я отказываюсь отвечать на подобные вопросы по той причине, что они могут поставить меня в неловкое положение.

Лайэм сердито смотрел на нее.

— С тобой чертовски трудно договориться.

— Ничего подобного. Конечно, мы с тобой друзья, но есть предел тому, о чем я могу тебе рассказывать. Знаешь, кого и как я люблю — это мое глубоко личное дело, не так ли? Кстати, когда я спросила тебя, что произошло между тобой и Рокси, ты ведь не захотел мне сказать.