Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Около ворот они, не сговариваясь, остановились. Молчание становилось почти неловким — Андрей не знал, что говорить, шисюн либо тоже не знал, либо не хотел. Хэн Линьсюаня в ордене недолюбливали за гордыню и склочный характер, так что удивляться не приходилось. К счастью, их топтание перед воротами продлилось минут пять, после чего по лестнице наконец поднялся Ши Чжаньцюн.
— Глава Ши, — Ли поклонился, точно скопировав поклон Бай Цяо, включая сложенные перед грудью руки. Андрей последовал его примеру с секундным опозданием — в первое мгновение ему кланяться в голову не пришло. Всю прошедшую неделю они общались без особых формальностей, и требования этикета, расписанные в романе, из памяти вылетели.
— Шиди, — глава приветливо улыбнулся. — У вас ко мне какое-то дело?
— Да, глава, я прошу разговора наедине, — быстро, явно стремясь опередить Андрея, сказал Ли. — Это срочно.
— Очень срочно? Шиди Хэн, а ты…
— Ничего страшного, я подожду, — махнул рукой Андрей. — У меня ничего срочного нет.
Ответом ему были два удивлённых взгляда.
— Шиди, ты точно можешь подождать? — тоном заботливой наседки уточнил Чжаньцюн, и Андрею захотелось закатить глаза:
— Совершенно точно. Шисюн, я не маленький ребёнок, которого нельзя оставлять без присмотра.
Чжаньцюн кивнул и сделал приглашающий жест. Ли, как ни странно, довольным не выглядел: судя по его осуждающему виду, Андрею не стоило так фамильярно называть главу всего лишь соучеником. А может, ему не понравилась колкость, или всё сразу. Андрей подавил вздох. Судя по всему, ему ещё долго придётся расхлёбывать полученную в наследство репутацию. К Хэн Линьсюаню во всём ордене хорошо относились глава Ши, и, как ни странно, кое-кто из учеников, все же остальные его сторонились. И если Линьсюаня это не слишком заботило, то Андрею придётся тяжко.
В помещении оказалось заметно прохладнее, чем на улице — Андрей даже несколько удивился: стены здесь тонкие, должны без труда прогреваться, но такое впечатление, что работает хороший кондиционер. Дом главы ордена был больше, чем дом мастера Хэна — в нём оказалось аж две комнаты, а может и целых три. При этом убранство выглядело куда скромнее. Благородная простота — белые стены, белые тонкие занавеси, тёмная мебель, лёгкие ширмы с растениями и птицами по белому фону. Пока шисюн Ли в соседней комнате излагал своё срочное дело, Андрей прошёлся по помещению, полюбовался ветками цветущего чубушника в фарфоровой вазе. Потом подошёл к окну в противоположной от двери стене и зачем-то попробовал его открыть. Рама легко поддалась, и Андрей ахнул.
Оказалось, что дом главы стоял на самом краю обрыва. Видимо, стена окружала его только спереди, с тыльной стороны в ней не было нужды — кто бы смог подняться на столь головокружительную высоту? Разве что взлетел бы на мече. Вид открывался потрясающий — скрытая голубоватой дымкой долина внизу уходила вдаль, между отвесных скальных столбов, высившихся напротив окна. За долиной, насколько хватало глаз, простиралась покрытая кудрявой зеленью горная цепь, и за ней — ещё одна, ещё выше, кажущаяся совсем синей. Неудивительно, что это место называли Линшань — Колдовскими горами. Андрей высунулся из окна, положив локти на раму, и замер, любуясь зрелищем.
Через некоторое время позади открылась дверь. Ши Чжаньцюн и шисюн Ли прошли прямо к выходу, Ли поклонился и, сопровождаемый пожеланием беречь себя, вышел. Чжаньцюн обернулся и улыбнулся Андрею:
— Я заставил шиди ждать.
— Ничего страшного, к тому же здесь прекрасный вид.
Судя по тому, что улыбка главы Ши стала несколько напряжённой, он принял ответ за сарказм, и Андрей опять вздохнул про себя. Ну вот как вести себя с человеком, который к тебе благоволит, но при этом постоянно ждёт от тебя нападения?
— Шиди не откажется со мной выпить?
— С удовольствием, — стараясь, чтобы голос звучал как можно более искренне, сказал Андрей. Чжаньцюн тут же вытащил из шкафа серебряный кувшинчик, подозрительно похожий на кофейник, и две серебряные рюмочки. Они уселись друг напротив друга за низенький столик, скрестив ноги по-турецки. Чжаньцюн, поставив кувшинчик и рюмочки, взмахнул широкими рукавами, красиво укладывая их по обе стороны от себя, после чего, придержав правый рукав, разлил по рюмочкам… нет, не кофе, как Андрей успел вообразить, а жёлтую жидкость, похожую на белое вино.
— За твоё здоровье, шиди.
— Угу.
Они выпили — Чжаньцюн при этом поднял свободную руку, прикрывая рот и рюмку рукавом, Андрей хватанул так. Крепость у напитка, по ощущениям, была действительно как у вина, но вот вкус… Во всяком случае, точно не виноградный. Андрей посмаковал послевкусие, пытаясь понять, нравится ему или нет. Ну, пить можно. И даже не закусывая.
— Так какое у тебя дело, шиди?
— Дело… — Андрей повертел в руках рюмочку. — Ты ведь знаешь, что у меня после искажения ци провалы в памяти. Боюсь, что на роль учителя я сейчас не гожусь. Кто-то ведь сейчас занимается моими учениками?
— Разумеется, с ними ведут занятия другие мастера. Не беспокойся, без пригляда и наставления твои ученики не останутся, пока ты снова не сможешь вернуться в строй. Что до твоих провалов в памяти… — Чжаньцюн помедлил. — Ты можешь мне сказать, что конкретно ты помнишь?
— Да практически ничего, — бухнул Андрей, и его собеседник словно бы даже побледнел. — Так, отрывки. Я знаю, кто я и где я, помню основные вехи своей жизни, но это всё. Я даже шисюна Ли не узнал, не обратись он ко мне первым, так и гадал бы, кто это.
— Понятно… — Чжаньцюн опустил глаза и прикусил губу.
— Это Ли Ломин, да? — Чжаньцюн кивнул, и Андрей продолжил. — Но хуже всего то, что я забыл всё, чему меня здесь учили. Меня сейчас даже заклинателем нельзя назвать. Я забыл, как заклинать, как работать с ци, с какой стороны браться за меч… Боюсь, мне придётся опять вернуться к холодному окну, вместе с моими собственными учениками.
Сказал и удивился — что ещё за холодное окно? Десять лет у холодного окна — так говорят о том, кто упорно учится, невзирая на лишения, тут же подсказала чужая память. Интересно, какие ещё сюрпризы она преподнесёт?
— Не думаю, что тебе понадобится десять лет, — Чжаньцюн с бледной улыбкой покачал головой. — В конце концов, ты всё знаешь, тебе просто надо вспомнить. Но хорошо, что ты сказал. Ко дню Пастуха и Ткачихи мы планировали большую ночную охоту. Теперь я знаю, что тебе нельзя принимать в ней участие.
Андрей кивнул — ночной охотой называли истребление нечисти, хотя оно могло происходить и днём.
