Я ничего ему не ответила, словно у меня отнялся дар речи. Если честно мне сейчас не хотелось ничего говорить. А говорить придется. Я до сих пор не понимала всю сложность произошедшего.

— Руки дайте вытереть, — еле выдавила из себя я.

— А больше тебе ничего не дать? — у него были рыжие волосы и заметные веснушки.

— Ничего, — тихо ответила ему я.

Незнакомый мне полицейский в звании сержанта сначала мялся, а затем полез в карман и достал оттуда чистый платок. Затем он кинул его мне и закрыл двери.

Спустя минуту машина тронулась и мы поехали. В одно мгновение моя жизнь перевернулась с ног на голову. Теперь скорее всего меня ждет тюрьма. Сейчас оформят в КПЗ, затем следствие, суд. Боже и почему я? За что мне такое? Но я была готова сесть в тюрьму, готова была сделать все что угодно, лишь бы брат был жив. Лишь бы он жил.

Не помню, сколько мы ехали. Я потерялась во времени. Тем более в кабине УАЗика — темно, плохо разглядывалась дорога.

Когда машина остановилась, меня вытащили из авто и тут же завели в серое здание. Затем повели по плохо освещенному коридору. Я шла с опущенной головой и посмотрела перед собой лишь только тогда, когда мы подошли к камере.

Железная дверь камеры с неприятным скрипом открылась, и тут же послышался запах сырости. Темная коморка с несколькими кроватями радостно поприветствовала меня.

— Заходи! Вот твои новые апартаменты! — сказал все тот же рыжий.

Я не сопротивлялась. Зашла и почувствовала ледяной, обжигающий холод. Я поняла, что меня начало морозить и попросту колотить. Это все от нервов. Нужно успокоиться, постараться поспать. А на душе так было тревожно, так… Что не хотелось ни спать, ни есть, ничего.

Я облокотилась на стену и обхватила себя руками, так как дрожала от холода. Мои зубы стучали и единственное, что сейчас хотелось, это согреться.

— Эй ты, курица!

Я тут же оглянулась и увидела худощавую низкорослую женщину, на вид сорока лет. Ее редкие и грязные волосы были завязаны в непонятный хвост. Одежда у нее была старая, неряшливая и сама она не вызывала ничего кроме неприязни.

— Это вы мне? — спросила я у нее.

— Тебе, тебе. Чего замерла? — женщина подошла ближе ко мне и поставила руки в боки. — Давай снимай с себя все! Это там ты на воле была королевой. И ходила в хороших шмотках. А тут ты никто и звать тебя никак.

— Ничего я снимать не буду, — тихо сказал я, продолжая дрожать от холода.

— Будешь! — громко крикнула моя сокамерница своим писклявым голосом. У меня тут же зазвенело в ушах.

Но на этом дело не закончилось. Неприятная мне женщина хотела накинуться на меня. Я прикрыла голову руками и ждала нападения. Затем двери резко открылись, и на пороге появился все тот сержант.

— Фомина! На выход. На допрос вызывают…

— Без адвоката ничего говорить не буду, — ответила я Быстрицкому, который и собирался меня допрашивать.

— Да что ты говоришь? И где же твой адвокат? — тон его был жесткий и категоричный. Хотя и так глядя на него можно было понять, что пока он не вытрясет с меня душу — не успокоится.

Мы сидели в маленькой, но более светлой, чем камера комнате, где стоял один большой стол и два стула друг напротив друга. Комната была похожа на допросную. Ее стены были выкрашены в спокойный синий цвет, а через маленькое решетчатое окно пробивались теплые лучи солнца.

Я потихоньку начала вспоминать, что произошло днем раньше. Пришла с практики, мы собирались ужинать, тут появился Николай. Он принес вино, я его выпила и тут же отключилась. Нет, нет этого не может быть… Этого просто не может быть! Но очевидное было отрицать невероятно сложно. Наконец-то дрожь в моем теле прошла, и я начала понемногу успокаиваться.

— Позвоните Николаю, адвокату, он все объяснит…, - я спешно продиктовала номер.

Но Быстрицкий даже меня не слушал, он все стоял на своем:

— Ты будешь говорить? Или обратно в камеру?

— Позвоните, пожалуйста, он все объяснит, что я никого не убивала. Я не могла убить своего брата. Он единственная родная душа, которая у меня была, — тут я поняла, что на моих глазах наворачиваются слезы. Хоть бы не заплакать. Ник всегда говорил, что никто не должен видеть моих слез.

— Адвокат тут тебе не поможет. Лучше подпиши признание и может срок скостят. Улики-то на лицо. И орудие убийство на месте. Я не удивлюсь, если эксперт обнаружит твои пальчики на пистолете. Быстрицкий встал со своего места и начал медленно ходить вокруг меня. Я продолжала сидеть и думать, что же произошло на самом деле. В данный момент никак не думалось. Нервы были на пределе. Вот-вот сорвусь, закричу, затем заплачу, но ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому нужно собрать всю свою волю в кулак и начать думать.

Вдруг он резко остановился и тихо шепнул мне на ухо:

— Упеку тебя на полную катушку.

Запугивает. А мне не страшно. Я уже ничего не боюсь.

— Звоните моему адвокату. Ничего не буду без него говорить! — резко ответила я.

— Адвокат тебе нужен? — Быстрицкий поправил свой темно-синий галстук и сел на свое место. — Хорошо. Будет тебе адвокат. Позвоню твоему Николаю.

Я посмотрела на капитана, в его маленькие хитрые глаза и ничего кроме безразличия в них не видела. Неужели он так грубо со мной разговаривает, потому что я отказала им помогать? Или все же он считает меня убийцей собственного брата? В голове вертелись одни вопросы, ответов на которые я пока не находила.

Никита был для меня всем. Заменил отца, мать. Я всегда восхищалась им и буду восхищаться. И не только я. Бабушка говорила, что у меня самый лучший брат на свете. Он никогда не оставит в беде, всегда подставит свое братское плечо. Так и есть на самом деле.

Не знаю, сколько меня здесь продержат. Сколько мне предстоит еще допросов. Выдержу ли я все это? Должна выдержать. Я сильная. У меня все получиться.

Все больше и больше я понимала, что меня подставили. Стрелять я никак не могла. Я была в полной отключке. И если бы Быстрицкий не разбудил меня сильными хлопками по щекам, я бы еще долго вот так проспала. Причем так крепко, что со мной можно делать, все что хочешь. Например, вкладывать в руку пистолет.

Меня снова отвели в камеру. А там надоедливая соседка, смотрела на меня, как голодающая на роскошный торт.

— Явилась, значит! — тут же воскликнула она при виде меня.

Я ничего не ответила, а присела на свободную койку, которая была застелена грязным матрасом. И чего она ко мне прицепилась. Скучно, что ли?

— Готовь пиджачок! — она снова подошла ближе и начала дергать меня за стеганую курточку.

— Ничего я вам отдавать не буду.

— Будешь! Еще как будешь! — сказала она и резко набросилась на меня.