– Я обязательно подумаю об этом.

Миссис Скотт недоверчиво посмотрела на Манч.

– Ну что ж, увидим. – Она взяла пластиковый контейнер. – Готова?

– Ага.

Манч встала и направилась к туалету в сопровождении миссис Скотт. В коридоре пахло побелкой» Похоже на запах кокаина, каждый раз думала Манч, но ни с кем этим наблюдением не делилась. Каблучки миссис Скотт гулко стучали по линолеуму.

Они вошли в женский туалет, и Манч с облегчением увидела, что больше никого нет.

Она расстегнула брюки и подставила контейнер под себя так, чтобы не закрывать миссис Скотт обзор. Миссис Скотт считала, что наркоман вполне способен принести с собой чужую мочу и попытаться выдать ее за собственную. Манч это было ни к чему. Раньше она даже гордилась струйкой мочи, подтверждавшей, что ее тело очистилось от наркотиков. В последнее время присутствие в кабинке миссис Скотт стало казаться ей унизительным.

Моча наполнила контейнер и потекла по пальцам. Она вылила половину, тщательно обтерла стенки, закрыла крышечку и вручила контейнер инспектору.

– Ты больше ничего не хочешь мне сказать? – спросила миссис Скотт перед тем, как они расстались в коридоре. – Есть проблемы?

– Нет, все в порядке.

Она оттолкнула от себя воспоминание о крови, капавшей с ботинка. Неужели он погиб? На самом деле ушел навсегда? Направляясь к машине, она ощутила вес его ключа у себя в кармане. Почему она не обошлась с ним приветливее? Почему не согласилась поехать присмотреть за его малышкой? Почему хотя бы не пообедала с ним? Лишние полчаса могли бы изменить ход событий – но нет, она была слишком поглощена собой и своими делами.

«Прекрати это! – велела она себе. – Ты даже не знаешь точно, он погиб или не он».

Пока она не выяснит все до конца, успокоиться ей не удастся.

Манч направилась на юг. Когда она въехала на знакомые улицы Венис, ее затопили воспоминания детства – ранних лет, пока еще была жива мать. Тогда Венис-Бич был волшебным местом, населенным битниками и джазистами, которые относились к ней как ко взрослой. Мама обещала дочке жизнь, полную чудес, – шептала на ушко о волшебных лошадках и замках, убаюкивала ее колыбельными Джони Митчелл.

Манч верила в чудеса – даже когда им приходилось «разбивать лагерь» в гостиных и гаражах незнакомых людей или мыть голову в раковине прачечной. Она была такой глупой девчонкой! Она поумнела только в десять лет, через год после смерти мамы. Прошли долгие месяцы, прежде чем она наконец поняла: все называют небеса чудесными и великолепными, однако мама не вернулась оттуда, да и никто никогда не возвращался. Как же люди узнали, что небеса так уж хороши? Именно тогда она научилась обращать внимание не на то, что люди говорят, а на то, что делают.

Она зажгла сигарету от автомобильного прикуривателя. Венис, Боже! До чего странно снова здесь оказаться: словно она отсутствовала многие годы, а не считанные месяцы. Манч подумала было заехать повидать своего старого босса, Колдуна, но решила, что лучше ограничиться тем, ради чего она приехала, а дружеские визиты отложить до следующего раза.

Вместо того чтобы повернуть с Розовой авеню налево, она проехала по боковым улочкам и очутилась в переулке, который шел параллельно Хэмптону, жилому комплексу в форме подковы, состоявшему из множества отдельных однокомнатных квартирок. Здесь она когда-то жила со Слизняком.

Слизняку нравилось, что квартира номер 6 угловая, а дверь выходит не на улицу, а на неухоженную живую изгородь из олеандров. По другую сторону изгороди в том же переулке находился заброшенный Еврейский центр. Плеть ипомеи, густо усеянная фиолетовыми цветами, заплела заднюю ограду Центра и образовала паутину между двумя пальмами. Манч припарковалась позади золотой «импалы» со снятыми колесами, поставленной на домкраты. У машины не было еще и заднего бампера.

Нырнув между двумя зданиями, она пошла по замусоренному проулку вдоль живой изгороди, разделявшей дома, и вскоре обнаружила проход в кустарнике – их прежний тайный путь все еще существовал. Она проскользнула в него, отодвинув влажные простыни, раскинутые на кустах для просушки.

Добравшись до квартиры Слизняка, Манч сначала постучала – очень тихо. Никто не откликнулся. Она вставила ключ в скважину и открыла дверь. В квартире было темно, но Манч не потянулась к выключателю. Она застыла молча, неподвижно, только в ушах гулко стучала кровь. Пришлось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться.

«Теперь иду я видеть сны. Господь помилуй и спаси».

Крошечная кухня, где помещались только раковина, плита и видавший виды холодильник, располагалась за комнатой. Направо – ванная размером с чуланчик. За закрытой дверью слышен ровный стук капель из подтекающего крана.

Она перевернула детское автомобильное сиденье, валявшееся на полу, и подняла погремушку. На розовом пластмассовом личике были слова: «Папина дочка». Она сунула игрушку в карман и шагнула к ванной.

– Слизняк? – позвала она шепотом, мысленно приказывая ему появиться и поддразнить ее своей ухмылочкой.

Никакого ответа.

– Джон?

«Пожалуйста! Пожалуйста, будь жив».

Манч все никак не могла заставить себя открыть дверь в ванную, но стоять на месте было глупо. Она приложила к двери ухо. Капель стала громче, раздражающе ровная, словно китайская пытка водой. Ей представлялись всевозможные ужасы: перерезанные шеи и вены, открытые рты, безжизненные лица под слоем воды.

Тряхнув головой, она набрала в грудь воздуха и взялась за ручку двери.

«И если я умру во сне… Глупая молитва».

Ручка под ее ладонью повернулась.

– А, черт! – процедила она сквозь сжатые зубы и толкнула дверь внутрь.

Там не оказалось никого – ни мертвого, ни живого. Она громко рассмеялась, испытывая облегчение и смущение. Дверца аптечного шкафчика была открыта. Внутри было пусто, если не считать коробочки с пластырями и баночки с вазелином. Упаковка высохших гигиенических детских салфеток лежала на крышке унитаза.

В ванне валялась целая коллекция детских плавающих игрушек и бутылочка шампуня «Без слез» фирмы Джонсон. Стальное кольцо слива разъело постоянной капелью из душа. Манч дотронулась до стенки ванны, к которой, наверное, прислонялся Слизняк, когда мыл малышку.

Но где он сейчас? И где малышка? У кого из соседей?

Она собрала детское сиденье для машины, немного игрушек и отнесла в свою машину. Вернувшись в здание, Манч постучала в дверь под номером 7. На мужчине, выглянувшем на стук, были только грязная выношенная белая футболка и обвисшие плавки.

– Я ищу маленькую девочку, – сказала она. – Здесь кто-то присматривает за ней по просьбе моего приятеля.

Он почесал в затылке, поправил трусы и наконец открыл рот, словно пытаясь вспомнить, как произносят слова.