На следующее утро баба Варя снова ждала меня, потому что ейочень хотелось и дальше рассказывать кому-то свои истории.

Чаще других мужчин она вспоминала фокусника Сальватори.Настоящая его фамилия была Селиванов, фамилию Сальватори он взял по цирковойтрадиции. Когда юная Варенька познакомилась с ним, он был уже очень немолод, поправде говоря, стар…

— Но какой это был мужчина! — повторяла баба Варя,закатывая свои яркие карие глаза. — Какой мужчина! Любому молодому он далбы сто очков форы. Какой элегантный, какой обходительный! Настоящий джентльмен!Как он умел ухаживать! Нет, такие мужчины перевелись, таких больше невстретишь.

Но и я кое-чего стоила, я была юна и прелестна, — вподтверждение своих слов баба Варя доставала свою очередную фотографию вкостюме наездницы или гимнастки, и я вынуждена была согласиться, что да, онадействительно была юна и прелестна.

— А как он меня любил! Он часто повторял: «Варенька, вымоя последняя любовь и вы сама большая любовь моей жизни…»

— Вы с ним были любовниками? — с простительной дляженщины в моей положении прямотой поинтересовалась я.

— Да, милая… — Баба Варя потупила карие глазки. —Я уступила ему. Да перед ним ни одна женщина не смогла бы устоять!

— И тем не менее вы были на «вы»? — с неизъяснимымехидством уточнила я, думая, что поймала смешную старуху на враках.

— А как же, милочка? — Баба Варя была искреннеудивлена. — Он ведь был настоящий джентльмен! Разумеется, он обращался комне только на «вы». Если сегодняшним молодым людям это непонятно, я могу ихтолько пожалеть!

— Покажите мне фотографию этого старогосердцееда, — попросила я старуху как-то раз.

Баба Варя со вздохом поднялась со своего стула, прошла кдиванчику, на котором спала. Из-под подушки она вытащила маленькую сумочку изпотертой красной кожи. Наверное, именно такую кожу называли сказочным словом«сафьян». Покопавшись в сумочке хрупкими пергаментно-желтыми пальцами, бабаВаря вытащила на свет Божий маленький пожелтевший прямоугольник фотографии. Наней был изображен, как я и ожидала, седовласый ловелас вгалстуке-"бабочке" и с гвоздикой в петлице черного пиджака. Глаза унего были чем-то похожи на глаза бабы Вари — такие же очень темные и оченьвыразительные. Я подумала, что хотя он и был уже совершенный старик, но смолодой Варенькой они составили бы занятную пару. Словно прочитав мои мысли,старуха сказала мечтательным голосом:

— Мы с ним были весьма красивой парой! У меня осталисьв память о нем только две вещи: эта фотография и еще перстень.

— А что за перстень? — оживилась я.

— О! — Старуха возвела глаза к потолку. — Этоудивительный перстень! Аркадий Филиппович — я говорила тебе, что его звалиАркадием Филипповичем? — Аркадий Филиппович рассказывал, что в молодостивстречался с самим графом Калиостро и граф подарил ему этот перстень за оченьважную услугу… Что это была за услуга, он мне не говорил, да я и не расспрашивала…

Я не слишком разбираюсь в истории, но мне казалось, что графКалиостро жил когда-то очень давно — лет двести назад, а то и больше. Язаикнулась об этом, и баба Варя снова, в который уже раз, возвела глаза к небу:

— Милочка! Этот граф тем и известен, что жил невероятнодолго, никто, собственно, и не знает, когда он родился и когда умер, да и умерли вообще. Настоящее его имя, скорее всего, Джузеппе Бальзамо, но это тоже несовсем достоверно…

Мне не очень хотелось все это слушать, снова клонило в сон,но на перстень хотелось поглядеть, и я прямо сказала об этом старушенции.

— Сейчас, сейчас, — проговорила баба Варязаговорщицким тоном и снова углубилась в свою сумочку.

На это раз она выудила оттуда маленький замшевый мешочек.Распустив стягивающий его шнурок, она достала крошечную металлическую коробочкуили шкатулочку — что-то в этом роде. Она что-то на этой шкатулочке нажала,что-то повернула, крышка откинулась, и я увидела перстень.

На что уж плохо я разбираюсь во всяких старинных вещах, нотут поняла, что перстень очень старый и замечательный: дымчато-черный каменьдержали в лапах два удивительных сказочных зверя, вокруг этих зверей вилисьветки деревьев с резными листьями, откуда выглядывали детские личики и звериныеморды. Удивительно, как на одном перстне помещалось так много разныхукрашений, — все было такое маленькое, так тонко выполнено, что я пришла ввосторг и захлопала в ладоши, как ребенок.

Старуха была очень довольна произведенным эффектом.Улыбаясь, она смотрела то на меня, то на перстень, и улыбка ее становилась всетеплее и теплее. Наконец я налюбовалась украшением и вернула его хозяйке. Онаснова спрятала его в ларчик, и крышка захлопнулась с жестким металлическимзвуком.

— Это перстень не простой, — снова заговорила бабаВаря. — Аркадий Филиппович говорил мне, что он приносит счастье своемухозяину — но только тому, кто получил его в подарок. Этот перстень нельзя нипродать, ни украсть. Его можно только подарить.

Иначе он вернется к прежнему владельцу.

А вот будучи подарен, он приносит счастье.. и скажу тебе,милая, что это правда. Жизнь у меня была очень трудная, но я всегда жиласчастливо, и, кажется, перстень тому причиной… Точно так же и АркадийФилиппович.., пока он владел перстнем, он был очень счастлив и удачлив…

— Как же он с ним расстался?

— Он был уже немолод, он любил меня и сказал: «Я невстречу больше в своей жизни человека, которому захотел бы подарить этотперстень, а если я его не подарю, перстень пропадет после моей смерти. Он неостанется у человека, к которому попал случайно, не будучи подарен…»Действительно, вскоре после того, как он сделал мне этот подарок, АркадийФилиппович скончался… — Баба Варя промокнула предательски заблестевшие глазажелтоватым кружевным платочком и отправилась к буфету за своим ликером.

Сделав свой обычный микроскопический глоток, она добавила:

— Еще он говорил, что перстень этот работы БенвенутоЧеллини, но уж в такое-то я вряд ли поверю — чудес не бывает.

Я смутно представляла себе, кто такой Бенвенуто Челлини(хотя когда-то и слышала это имя), и мне тогда показалось очень смешным, чтобаба Варя не сомневается в волшебных свойствах перстня, в его способностьприносить счастье, но не может поверить в то, что его сделал какой-тодоисторический итальянец.

"…В месяце апреле того же года я приехал во Флоренциюуладить там кое-какие свои дела. В то время Его Святейшество весьма ко мнеблаговолил, почему находиться во Флоренции для меня было небезопасно: там оченьсильно заправляли эти бешеные. Однако мессер Джироламо, у коего я остановился,весьма меня обнадежил, уверяя, что в его доме я вполне могу быть спокоен. Утого мессера Джироламо была прехорошенькая дочь, именем Франческа, в видахкоторой он сильно питал ко мне различные надежды. У того же мессера Джироламонемало было преславных вещиц из раскопанных возле Рима гротов, кои по этойпричине повелось называть гротесками. Среди этих гротесков многие были дивноизукрашены разного вида чудовищами, очень потешными и удивительного вида: толев с ослиною головой, то орел со львиною мордой и много еще других. Этимигротесками изукрашены были золотые запястья, и красивейшие аграфы дляскалывания одежд, и некоторые другие предивные украшения. Мессер Джироламопоказывал мне все эти вещицы и спрашивал, улыбаясь, в силах ли я повторитькакие-либо из оных.