но зато русская эмиграция всегда отличалась своим качеством (граф Д.П. Бутурлин, семья Демидовых, получивших в Тоскане княжеский титул Сан-Донато, великий русский художник К.П. Брюллов и другие). При этом даже к началу XX века русскоязычное население в Италии не было сплочено в общину, и ничто особо не связывало эмигрантов первой волны с теми, кто приехал в более поздние годы.

Что касается первой волны политэмигрантов из России, то она состояла всего лишь из нескольких десятков россиян, имевших прямое отношение к репрессиям правительства, вызванным выступлением на Сенатской площади в 1825 году.

Одним из самых известных русских дворян-декабристов, живших и умерших в Италии, был граф Захар Григорьевич Чернышев. Этот человек, родившийся в 1796 году, служа ротмистром в кавалергардском полку, близко сошелся с Н.М. Муравьевым (женатым на его сестре), главным руководителем тайного общества. Хотя З.Г. Чернышев деятельного участия в обществе не принимал и 14 декабря 1825 года даже не был в Санкт-Петербурге, однако верховным уголовным судом он был признан виновным в том, что «знал об умысле на цареубийство и принадлежал к тайному обществу со знанием целей оного». За это его лишили чинов и приговорили к четырехлетней каторге, уменьшенной потом до одного года. Отбыв год в читинской тюрьме, он прожил до февраля 1829 года в Якутске вместе с А.А. Бестужевым (Марлинским), а затем был переведен на Кавказ, где в рядах русской армии принимал участие в целом ряде сражений и дослужился до чина подпоручика. В 1856 году он был амнистирован: ему были возвращены графский титул и право выезда за границу. Естественно, З.Г. Чернышев уехал из России и последние годы своей жизни провел в Риме, где он и умер в мае 1862 года. В Риме же, в декабре 1878 года, умерла и его вдова графиня Екатерина Алексеевна Чернышева (урожденная Теплова).

Как видим, эмигранты первой волны выезжали из России в Италию вполне легально, в том числе и заключая браки с итальянцами, однако более или менее массовой русская эмиграция стала лишь во второй половине XIX века, а о процессе формирования русской диаспоры можно говорить не ранее 60-х – начала 80-х годов позапрошлого столетия, когда «антицаристская политическая эмиграция из России стала беспрецедентным явлением в истории мировых переселений народов и этносов, причем не столько из-за многочисленности, сколько из-за масштабности и исторической роли». Именно в эти годы имело место расширение социального состава эмиграции: к дворянам прибавились мещане, разночинцы и интеллигенция.

Характерно, что уехавшие в первой четверти XIX века не рассчитывали на возвращение и старались полноценно обеспечить свою жизнь в Италии, эмиграция же второго потока была куда более текучей, и уехавшие «навсегда» нередко возвращались обратно.

Характерным примером подобного рода эмигранта является Федор Петрович Комиссаржевский, русский певец, лирико-драматический тенор, отец знаменитой драматической актрисы В.Ф. Комиссаржевской. Он учился пению в Италии, потом много гастролировал в Риме и Милане, при этом являясь солистом Мариинского театра, а потом профессором Московской консерватории. Умер Ф.П. Комиссаржевский в Сан-Ремо в марте 1905 года.

Кстати сказать, Сан-Ремо стал славиться как прекрасный курорт с теплым и ровным климатом с середины XIX века. «Открыл» курорт российский вице-консул барон Борис Васильевич Икскуль, обосновавшийся в Сан-Ремо в 1858 году и затем распространивший в дипломатической среде свое высокое мнение об этой местности. На Итальянской Ривьере зиму 1874–1875 годов провела императрица Мария Александровна, супруга Александра II, в знак благодарности подарившая городу пальмы для нового приморского бульвара. Городские власти назвали этот променад проспектом Императрицы (Corso Imperatrice), и это название сохранилось доныне. Тогда же в Сан-Ремо провел свою последнюю в жизни зиму писатель А.К. Толстой, обрисовавший в своих письмах пребывание русских на Ривьере.

Вслед за императрицей в Сан-Ремо на зимние месяцы стала приезжать русская знать, в том числе и члены дома Романовых. В 1895 году здесь безуспешно лечился и умер от туберкулеза двадцатилетний Великий князь Алексей Михайлович. В 90-х годах на местной вилле «Флора» не раз отдыхал его старший брат, Великий князь Сергей Михайлович, которому наряду с императрицей Марией Александровной позднее приписывалась первоначальная идея создания русского храма. Многие аристократы – Олсуфьевы, Шереметевы, Оболенские, Апраксины и другие имели на курорте свои постоянные зимние дачи. Некоторые русские больные навсегда селились в Сан-Ремо, где для них, как и для сезонных курортников, появились русская баня, пекарня и аптека.

Другим «русским» курортным центром в Италии стал город Мерано. После появления железной дороги, связавшей его напрямую с Россией, в Мерано начали строить большие санатории со столовыми, танцевальными и читальными залами (самыми популярными в среде русской знати стали Palace Hotel и Meranerhof), разбивать великолепные сады, прокладывать прогулочные дорожки, открывать культурные учреждения, тир, теннисные корты, гольф-клуб, ипподром.

Мерано в эти годы посещали русские аристократы, промышленники, коммерсанты, представители свободных профессий. В 1896 году курорт посетила Великая княгиня Александра Иосифовна.

Новый этап в жизни русской колонии в Мерано связан с именем Надежды Ивановны Бородиной. Москвичка, дочь надворного советника, она приехала сюда вместе с матерью для лечения от чахотки. Пребывание в Мерано помогло ей мало, и Н.И. Бородина вынуждена была отправиться в Ниццу, где климат – благодаря морю – был еще более мягким. Однако и Лазурный Берег ее не спас: она скончалась там 16 апреля 1889 года, в возрасте 37 лет. Согласно завещанию, она оставила Русскому обществу в Мерано крупную сумму на строительство Русского дома, где могли бы получать помощь ее неимущие соотечественники.

Сооружение Русского дома началось в 1895 году и закончилось в 1897 году.

Постояльцы прибывали в Русский дом на зимний период. Сезон начинался 16 сентября и продолжался до 15 июня. Социальный состав постояльцев был весьма разнообразен. Русское общество помогало малоимущим: в подавляющем большинстве жильцами дома были студенты, гувернантки, инженеры и даже крестьяне из разных уголков России, много больных детей и подростков. Но гостями Мерано в разное время были и представители многих знатных семейств России: граф Канкрин, сенатор Ратьков-Рожнов, княгини Урусова и Шаховская, баронесса Врангель, фрейлина и воспитательница одной из дочерей Александра II А.Ф. Тютчева и другие.

Правила проживания были достаточно строги. Дом насчитывал девятнадцать комнат и около тридцати спальных мест. Комнаты отапливались с ноября по март, но лишь в том случае, если температура в них не превышала одиннадцати градусов Цельсия. Впрочем, жильцам позволялось самим отапливать свои комнаты, оплачивая все связанные с этим расходы. Постельное белье меняли два раза в месяц, четыре полотенца выдавали каждую неделю по субботам. Трижды в день постояльцам предлагалось принимать ванны. В комнатах запрещалось готовить еду, перемещать мебель,