У господина де Сен-При, недавно назначенного министром двора, непроницаемое лицо опытного дипломата.

Здесь герцог де Фронсак, он только что из Парижа, у него важные новости. Государыне угодно выслушать его сейчас или подождать до приезда короля, за которым уже послали?.. Цокот копыт и стук колёс в Мраморном дворе избавили Марию-Антуанетту от необходимости принимать решение.

Совещание проводили в апартаментах королевы. Сидя в кресле, Мария-Антуанетта украдкой разглядывала Фрон-сака — внука маршала де Ришелье. Маршал как-то сказал, что все его недостатки перешли к сыну, а все достоинства — к внуку. Он красив! Молодой, лет двадцати с небольшим. И румянец ему идёт. Тонкий профиль, большие глаза… Боже мой, он весь промок!

— Женщины будут здесь через час, — говорил герцог. — Я обогнал их у Севрских ворот. Толпа разрастается по дороге, их несколько тысяч, и хотя некоторые идут с детьми, в толпу замешалось много мужчин — это дурной знак. Они вооружены пиками и тащат на себе две или три пушки; мне кажется, что рыночные торговки и дети — только прикрытие.

Король выслушал его спокойно. Помолчал, постукивая подушечками пальцев друг о друга.

— Что вы предлагаете?

Фронсак и Сен-При заговорили одновременно, да и план у них был один: королеве с детьми надо уехать в Рамбуйе, а королю выступить с полком навстречу толпе, чтобы приказать ей вернуться в Париж — или заставить это сделать силой оружия.

— Что?! — в один голос воскликнули Мария-Антуанетта и Неккер, недавно водворенный в правительство.

— Вы хотите, чтобы я покинула короля? Этому не бывать. Тем более в такую минуту.

Людовик посмотрел на жену и слегка улыбнулся. Лицо Антуанетты виделось ему неясно, но он физически ощущал исходившую от неё уверенность, которой так не хватало ему самому. Право, эти господа преувеличивают опасность.

— Сир, — продолжил Неккер, — дать бой — значит, начать гражданскую войну, а на войну денег нет.

Войну? Ну уж нет, он не собирается воевать со своим народом. Этот народ возводил ему статуи и кричал: "Да здравствует король!" В Париже перебои с продовольствием, люди идут к нему за защитой. Похоже, новые городские власти не слишком-то справляются… Он, христианнейший король Людовик XVI, не применит оружия против народа.

— Давайте посмотрим, как женщины будут стрелять из пушки. Это даже интересно.

* * *

Жанна Крало никогда не была в Версале. От Парижа до него двадцать пять верст, не так уж и далеко, но ей еще ни разу не довелось там побывать. Версаль! Само слово звучало как музыка. В мечтах Жанне представлялся дворец из сказок, сияющий золотом и драгоценными камнями. И ходят там все в богатых одеждах — придворные дамы с высокими прическами, красивые кавалеры со шпагами… Короля и королеву Жанна однажды видала — на балконе Ратуши, в Иванов день, — но издалека, так что и лиц нельзя было разглядеть, не то что украшений. А Мадлен Гаргуй уверяла, что "видела короля, вот как тебя сейчас, лопни мои глаза!" Жанна ей страшно завидовала. Потому-то, когда кругом закричали: "В Версаль! К королю!" — у неё аж дух занялся от радости.

На Гревской площади она оказалась случайно. Обычно, заслышав набат, она со всех ног бежала домой, но этим утром толпа увлекла её за собой, точно весенний ручей сосновую щепку. Сначала Жанна страшно испугалась: кругом кричали, впереди били в барабаны, тревожный колокол всё не унимался, но потом все глотки подхватили клич: "В Версаль! К королю!"

Берегом реки шли женщины в белых чепцах с красными лентами и задорно кричали, призывно махая рукой: "А ну, кто с нами?" Жанна радостно примкнула к ним, похвалив себя за то, что надела чистый передник. Некоторых она узнавала в лицо: это были торговки с Рынка Невинных, недавно открытого на месте старого кладбища; Жанна покупала у них овощи. Она повеселела: эти женщины умеют за себя постоять, с ними не пропадешь! Матери она потом всё объяснит; ничего, один день обойдутся без неё.

Над Парижем нависли грязные войлочные тучи, дождь то переставал, то снова сыпался, пропитывая одежду холодной влагой. У площади Людовика XV свернули на Елисейские Поля, и Жаннины башмаки скоро облепило грязью. Уже октябрь! Еще вчера было лето, и вот зима дохнула в первый раз, возвещая свой приход. Ох, хоть бы не такая суровая, как прошлая!

Шли долго, миновали Отёй. Жанна устала; больше всего она боялась поскользнуться, упасть и испачкать платье. В Севре ворота оказались закрыты. Пока женщины громко бранились с национальными гвардейцами, Жанна присела на краешек фонтана, вытянув ноги. Господи, как же нас много! И всё идут и идут, конца-краю нет! Неужели всех пустят в Версаль?

Только сейчас Жанна заметила, что многие женщины шли с пиками, даже с саблями, точно солдаты, а две крепкие, жилистые бабы тащили за веревки пушку на лафете! Это еще зачем? Не к добру! Может, не ходить с ними дальше? И что, одной возвращаться назад? Ну уж нет!

Было уже часа три пополудни, а может, и больше — солнце едва пробивалось сквозь тучи, но явно клонилось к закату. Вышли они в десять утра — тогда еще звонили часы на башенке, — и Жанна сильно проголодалась. Видать, и другие хотели подкрепиться: женщины упорно торговались с разносчиками; некоторые кричали, что идут к королю и их должны накормить бесплатно, им отвечали бранью. У Жанны не было денег, поэтому она лишь провожала разносчиков голодными глазами. Мамаша Фора отщипнула ей корочку от своей краюшки, девушка запила её водой из фонтана, но от этого еще больше захотелось есть. Зря она с ними пошла! О, ворота открыли… Теперь недалеко.

* * *

Сколько он уже торчит в приемной? Целый час?

Маркиз де Фавра меряет паркет нетерпеливыми шагами. Надо действовать, а мы теряем время!

Двери раскрылись; отпихнув лакея, маркиз ворвался в кабинет Сен-При.

— Господин граф, — заговорил он с порога, — от имени двухсот дворян, собравшихся в зале Ой-де-Бёф, и от себя лично, я прошу о разрешении воспользоваться в течение часа королевскими лошадьми. Верхом мы сможем, если угодно, разметать движущуюся сюда орду и отбить у нее пушки.

Сен-При смерил посетителя холодным взглядом. Он видел его впервые и до сегодняшнего дня не слышал о нём. Маркиз де Фавра. Лейтенант полка швейцарцев Месье в отставке. Женат на принцессе Ангальтской. Неужели? Высокий, лицо красивое, породистое. Но при этом ходит в черном потертом сюртуке, словно какой-нибудь присяжный поверенный. Что он делает в Версале? Не иначе, какой-нибудь прожектёр, авантюрист.

— Сударь, я не могу распоряжаться королевской конюшней без ведома его величества.

— Так обратитесь к королю!

— Хорошо, я передам его величеству ваше предложение.

— Я обожду здесь.

Маркиз нахально уселся в кресло. Вот ведь настырный! Ладно, он получит урок.

Граф де Сен-При удалился; маркиз де Фавра снова принялся ждать. Видимо, этот человек нарочно испытывает его терпение! Прошло полчаса. Три четверти. Сколько времени нужно, чтобы дойти отсюда до кабинета короля? Или министра двора тоже подолгу мурыжат в приемной? Час. А, вот, он возвращается.