Медленно оглядевшись, Филлипс попытался понять, где находится, и поправил руку, неудобно подвернутую под туловище. Рядом на диване спала Даниэлла. Ее голова тяжело лежала на накладной груди Джона. Как и он сам, женщина была растрепана. Джон посмотрел на нее, затем перевел взгляд в противоположный конец комнаты, на мужчину, который отрубился на полу с зажатым в руке горном. На голове у мужчины был не по размеру маленький парик с короткими светлыми волосами, остриженными под каре. Одет лежащий был в пестрый свитер в стиле семидесятых и бежевые слаксы. После того как в сознании Джона зарегистрировалось присутствие постороннего, он обвел взглядом гостиную. Весь пол был усеян полупустыми бутылками и опрокинутыми стаканами, оставшимися со вчерашней пирушки.

Телефон продолжал звонить, настойчивый, неумолимый.

— Да заставь же его умолкнуть! — взмолился мужчина.

Казалось, Джон до сих пор не замечал звонившего аппарата. Наконец он осторожно сдвинул голову Даниэллы со своей груди и уложил ее на подушки. Вздохнув, женщина свернулась клубком в теплой уютной вмятине, оставленной телом приятеля на диване. Пошатываясь, Джон встал.

Очередной звонок отправил его на поиски трубки радиотелефона. Ее нигде не оказалось, так что Филлипсу пришлось добрести до базового аппарата, стоящего на кухонном столе из композитного гранита, и нажать кнопку громкоговорящей связи.

— Я тебя разбудил? — весело спросил голос.

— Нет-нет, — ответил Джон. — Просто я… был на утренней пробежке и только что вернулся домой.

— На пробежке? Кого ты хочешь обмануть?

— Дэвид? — наконец нащупал твердую почву под ногами Джон. — В чем дело? Ты уже узнал, когда прилетаешь?

— Да, поэтому и звоню. Я взял билет на самолет до Пекина, а оттуда уже двину в Нью-Йорк. Буду вечером, через неделю, считая с послезавтрашнего дня. Не встречай меня, я доеду из аэропорта на такси.

— Хорошо, до встречи. Жду не дождусь, когда тебя увижу.

Джон выключил телефон. У них с Дэвидом была общая привычка резко завершать телефонные разговоры, не часто произнося «до свидания».

К этому времени двое других обитателей квартиры тоже начали шевелиться. Встав с дивана, Даниэлла потянулась и шумно зевнула, затем, спотыкаясь, пересекла комнату и выключила стереокомплекс, когда Синатра снова запел «I Get a Kick out of You». Сдвинув в сторону пепельницу и пустые стаканы, она уселась на пол и вывалила на столик содержимое своей сумочки. Даниэлла порылась в этой куче, нашла большой пакет кокаина, насыпала полоску, свернула в трубку десятидолларовую бумажку, втянула наркотик в нос, вздохнула, откинула голову и закрыла глаза, дожидаясь, когда кокс подействует.

Джон неодобрительно посмотрел на нее.

— И чем это ты занимаешься?

Даниэлла широко раскрыла глаза, затем прищурилась и оглядела его с ног до головы.

— Завтракаю.

— О, во имя всего святого, ты хоть минуту можешь прожить без наркоты? Это начинает надоедать.

— Нет, не могу, — Даниэлла встала, медленно подошла к Джону и одним молниеносным движением отвесила ему пощечину. — И не хочу.

— А чем я заслужил твою оплеуху?

Женщина зажала пальцем правую ноздрю и шумно высморкалась.

— Во-первых, в этом нелепом платье ты похож на мою долбаную мамашу. А раз ты моя мамаша, не хочу даже думать о том, кто теперь я.

— Я бы сказал, наширявшаяся шлюха, у которой очень прилично одетая мать.

Подруга снова ударила его по щеке, еще сильнее. Джон оставался невозмутим; казалось, он ничего не почувствовал. Раздраженная, Даниэлла обвила его руками, прижавшись к члену своим лобком, страстно поцеловала любовника в губы.

Наконец она от него оторвалась.

— Знаешь, если бы не секс, я бы выбросила тебя из своей жизни ко всем чертям.

— Если бы не секс, тебя бы в ней и не было.

Даниэлла замахнулась снова, но на этот раз Джон перехватил ее руку.

— Твою мать! — прошипела она.

Но Джону надоело играть в игры. Он слишком устал, и у него болела с похмелья голова.

— Дверь вон там. А теперь убирайся. Сейчас я сыт тобой по горло.

У Даниэллы на лице отразилось смятение. Эта женщина привыкла полностью властвовать над всеми своими любовниками, да и вообще практически над всеми окружающими людьми. Однако Джону удавалось вселить в нее чувство уязвимости, совершенно непривычное и определенно пугающее. Они познакомились несколько месяцев назад, и он еще тогда интуитивно определил ее слабое место.

— Уйду, когда захочу. Никто не будет мной командовать. Впрочем, ты мне надоел, как и твой безмозглый дружок. Я вернусь, но только при условии, что не придется делить тебя с этим придурком, — Даниэлла высокомерно взглянула на мужчину, который продолжал лежать на полу в полубессознательном состоянии. — Позвони, когда поймешь, что не можешь без меня жить, и постарайся потерпеть по крайней мере до тех пор, пока я не доберусь домой.

Джон кивнул на дверь.

— Не льсти себе.

— Мне и не нужно; за меня это делают другие. Ладно, я пошла. Как всегда, Джонни, все было очень здорово. Чао, малыш.

Джон раздраженно отвернулся.

— Да убирайся же, ради бога!

Даниэлла снова схватила его, однако на сей раз нежно и с чувством поцеловала в щеку.

— Ты знаешь, что любишь меня, Джонни, а я знаю, что ты не можешь без меня жить.

Она сгребла в сумочку свои вещи и ушла, на прощание послав воздушный поцелуй. Филлипс не сдержал улыбку.

Мужчина на полу, старинный друг Джона, наконец проснулся, однако его так штормило, что он, поднимаясь на ноги, был вынужден опираться о стену.

— Я тебе вот что скажу, Карен, эта цыпа хороша, как картинка, но она очень опасна. Уж точно не из тех, кого можно привести домой и познакомить с мамочкой.

Джон кивнул.

— В самую точку, черт побери. Мамочка не перестает твердить, чтобы я пустил корни, но только представь себе ее реакцию, если я заявлюсь домой с такой оторвой! Нет, для Даниэллы — только нью-йоркская ночь.

— Что ж, мальчики станут девочками. — Тимми, уже полностью проснувшийся, ухмылялся.

С любопытством осмотрев друг друга, друзья разом расхохотались.

— Очень надеюсь, что мы вчера вечером заработали чертовскую уйму денег. Кто бы мог предположить, что у Карен и Ричарда Карпентер[3]по-прежнему столько поклонников! — сквозь смех выдавил Джон.

— Да, во всем этом балагане наш номер был лучшим, — кивнул Тимми. — Однако не думаю, что мой наряд помог заработать очки у светских дам.