— Не вздумай говорить ему, — строго приказал Хетрик. — Никому ни слова. Мы получили лошадей и все.

— Почему? — искренне удивился Кипп. — Не каждый день убивают такого ганфайтера, как Райс Хилер.

— Ты не знаешь ганфайтеров, Кипп. Бердетт ведь тоже ганфайтер. Самолюбие и жажда убийства будут толкать его на поединок с Тайлером.

Кипп неохотно согласился, но только после того, как я уверил его, что не хочу создавать себе репутацию ганфайтера и вообще не хочу, чтобы обо мне кто-то знал.

Лиз встретила нас у ворот ранчо.

— Вы нашли лошадей? — радостно воскликнула она. — А воров поймали? Где они?

Позже Хетрик, очевидно, рассказал ей, что случилось, потому что несколько дней она смотрела на меня большими глазами, но ни словом не обмолвилась об этом.

Иногда по вечерам мы вчетвером сидели на веранде и я рассказывал им о жизни в горах, а однажды показал фото своей матери. Она была красивой женщиной. На фотографии ей было не больше двадцати лет.

Миссис Хетрик внимательно рассматривала фотографию, а потом повернулась ко мне.

— Ты знаешь что-нибудь о ее семье?

— Нет, мэм. Отец говорил мне, что когда она вышла за него замуж, ее семья была этим недовольна. Отец был небогатый человек.

Миссис Хетрик положила фото на стол.

— На ней очень дорогое платье. Такое не каждому богатому человеку по карману.

Мне это ни о чем не говорило. Я не разбирался в женской одежде.

Мы с Лиз подружились и часто гуляли вместе, но я всегда смотрел на нее, как на подростка, ведь мне уже скоро исполнялось девятнадцать. Но мы с ней делились мечтами, что каждый из нас сделает, если разбогатеет, чем будем заниматься. Лиз ужасно нравилось слушать рассказы о горах Вайоминга или о диких пустынных каньонах на юго-западе Юты.

Дважды я побывал в городе, но с Бердеттом встретился только один раз.

— Слышал, ты объезжаешь лошадей для Хетрика? — спросил он, наблюдая, как я нагружаю повозку товарами из лавки.

— Да. У него отличные кони.

— Говорят, что нескольких угнали?

— Мы их нашли.

— Без проблем?

— Пустяки, не о чем говорить.

— Это хорошо. Говорят, здесь в горах, появился Райс Хилер. Он частенько крал лошадей.

Я промолчал, но Лиз, сидевшая в повозке, не выдержала и с вызовом ответила.

— Больше не крадет.

Когда мы выехали из города, я чуть придержал коней.

— Зря ты сказала ему, Лиз. Теперь он не успокоится, пока не разнюхает, что к чему.

— А, черт с ним, — тряхнула она гривой волос. — Терпеть не могу этого типа.

Мне очень нравилось ездить в город с Лиз. Нам всегда было о чем поговорить, но моя работа у Хетрика скоро заканчивалась. Я многому научился у него и, главное, понял, что можно зарабатывать деньги, не только добывая золото или владея салуном. Можно, как Хетрик, обзавестись ранчо, держать скот и лошадей. Их всегда можно выгодно продать.

Но когда все лошади будут объезжены, моя работа закончится, и нужно будет искать свое место под солнцем. Мне тоже хотелось иметь такое ранчо и жить спокойной жизнью.

И вот в один из дней я приехал к Хетрику.

— Все, сэр. Последняя лошадь объезжена. Хетрик достал деньги.

— Жаль, что больше нет работы, сынок. Мне хотелось, чтобы ты остался.

— Я знаю, сэр.

— Приезжай к нам в любое время, Рэй. Мы всегда рады видеть тебя. Ты уже знаешь, куда поедешь?

— Да, сэр. Есть одно место недалеко от Уиллоу-Крик. Говорят, там есть жила. Хочу попробовать. Может, удастся сколотить капитал и купить ранчо.

— Правильное решение, — одобрил он и, поколебавшись, продолжал. — Хочу предупредить, чтобы ты был поосторожнее. На днях Кипп крепко выпил и проболтался Бердетту, что это ты убил Райса Хилера. Будь с ним начеку, Рэй, он уже убил трех человек в Кроссинге.

— Хорошо, сэр, но я не собираюсь здесь задерживаться.

На следующее утро после завтрака я уехал. Лиз не вышла попрощаться со мной, но я слышал, как она плачет у себя в комнате.

До Уиллоу-Крик было около тридцати миль. Там редко кто появлялся, и я несколько недель провел в полном одиночестве. Работа была тяжелая. За. первые две недели мне удалось намыть золота примерно на девяносто долларов, но потом я нашел место получше и за каких-нибудь два дня заработал двести долларов.

Жить одному мне было уже куда тоскливее, чем год назад. Я часто вспоминал Лиз и ее семью. С ними мне никогда не было одиноко.

За все время я только раз встретил людей. Это были двое индейцев племени Юта. Я поделился с ними своими запасами кофе, а они в знак благодарности посоветовали мне искать золото вверх по ручью. Последовав их указаниям, я не прогадал, и когда вернулся в Кроссинг, чтобы обменять золото на деньги в банке, то получил там четыреста шестьдесят долларов. Кроме того, у меня еще было пятьдесят долларов, заработанных у Хетрика.

Первым знакомым, кого я встретил, был, как и следовало ожидать, Бердетт.

— Так, значит, это ты убил Райса Хилера? — спросил он.

— Да.

— И это ты имел в виду, когда сказал, что твой взгляд мне знаком? Я пожал плечами.

— Понимай, как знаешь.

Он мрачно взглянул на меня, и взгляд этот мне совсем не понравился. Чтобы не продолжать разговор, я вошел в ближайшую лавку и купил несколько ярких лент для Лиз, а когда вышел на улицу, Бердетта уже не было.

Мое появление на ранчо Хетрика было встречено бурей восторга со стороны Лиз и радостными улыбками ее родителей. Было здорово снова оказаться здесь. Даже лошади помнили меня и были рады видеть снова.

— Видел Бердетта? — спросил Хетрик, пока женщины накрывали на стол.

— Да.

— Он хотел купить у меня лошадь, но я не продал. Мне не нравится, как он обращается с лошадьми.

Я встревожился. Хетрик был человек прямой и упрямый и запросто мог выложить Бердетту все, что он о нем думает. А Бердетт не тот человек, чтобы забыть это.

Ужин был просто замечательным. Приехал Кипп и, узнав, что я нашел немного золота, был в полном восторге. Думаю, вряд ли он был бы в восторге от самой работы.

— Знаешь, — сказал он мне после ужина. — Мне кажется, Бердетт не в твоем классе. Он, конечно, быстр, но не так, как ты.

Хетрик недовольно нахмурился. Он не любил разговоров о ганфайтерах, а Кипп только и говорил о Клэе Эллисоне, об Уайте Эрпе, Билли Лонгли[1].

— Ты не хуже любого из них, — возбужденно говорил он мне. — Я бы поставил на тебя против Эллисона или Хардина[2].