Частным детективом Берди никогда себя не называла – определение ей казалось нелепым. Маленькая, худенькая, не очень тщательно за собой следившая, да еще и в очках, Верити Бердвуд мало соответствовала распространенному представлению о детективе. В любом случае Бервин наверняка думала о чем-то своем и не интересовалась подробностями ее работы.

В доме зазвучал рояль.

– Кажется, все уже в сборе, – проворчал Ангус. – Пора и нам сделать последний рывок. Готова к испытанию, Бервин? Не забыла затычки для ушей, кислородную маску, лопату, чтобы разгребать дерьмо?

Художница взглянула на него с недоумением:

– Судя по всему, ты единственный на свете человек, кто ненавидит подобные сборища так же, как я.

– Полагаю, не будет преувеличением сказать, что Берди ненавидит их еще больше. – Ангус слегка дернул дочь за рукав. – Пошла со мной, подчиняясь святому чувству долга, благослови Господь ее носочки. Макс очень просил, чтобы девочка явилась. Сказал, что на старости лет стал сентиментальным.

Берди смущенно пожала плечами.

– Макс получает все, что пожелает, не так ли? – сухо заметила Бервин. – И сегодняшний вечер окажется убедительным тому подтверждением.

– Да, – кивнул Ангус. – Предстоит сенсация.

– Ты в курсе событий? – осведомилась Бервин.

– Разумеется.

– Эй, что происходит? – воскликнула Берди. – Что ты от меня скрыл, папа? Какие-то неприятности? Макс в очередной раз поссорился с Дугласом?

Бервин прикусила губу.

– Ничего нового, все как обычно. Подавленное взаимное недовольство. Им следует держаться подальше друг от друга. Но Дуглас все-таки приехал на вечеринку. Должна признаться, что не ожидала его появления, однако он здесь. Нет, никаких особых неприятностей не предвидится. Скорее неожиданность. Один из маленьких сюрпризов Макса. Честно говоря, думала, что, кроме меня, о нем никто не знает. – На лице художницы застыло напряжение, взгляд стал непроницаемым. – Пойдемте, а то он начнет беспокоиться. Не захочет огласить новость без нас.

Бервин Кайт повернулась и как могла быстро зашагала вверх по лестнице, Берди и отец поспешили за ней.

– Понятия не имею, с какой стати она вдруг рассердилась. Был уверен, что о намерении Макса известно только мне и больше никому, – раздраженно заметил Ангус.

– О чем ты? Объясни, ради бога! – попросила Верити, хотя по выражению лица поняла, что больше не услышит ни слова.

Любезное, пусть и запоздалое, предупреждение Бервин не прошло даром. Мучило любопытство: а вдруг вечер окажется не таким уж скучным? В конце концов, Макс наделен ярким артистическим талантом. Если он всерьез решил отметить собственное семидесятилетие неким неожиданным объявлением, то можно не сомневаться, что оно действительно будет сенсационным и важным для большинства гостей. А если судить по реакции Бервин, то далеко не все присутствующие обрадуются.

Чем ближе к дому они подходили, тем отчетливее ощущался аромат гардений, смешанный с запахом терпкого морского бриза. Розовые стены дворца мягко светились в темноте. Бервин нажала кнопку звонка. Все по-прежнему, подумала Верити, глядя, как сквозь стеклянную панель двери на крыльцо льется яркий свет. Миновало много времени, а ничего не изменилось. Тот же порядок, та же безупречность. Она вспомнила о наполненном таинственной жизнью саде и повернулась, чтобы посмотреть вниз. Да, отсюда, сверху, было особенно заметно, как выросли деревья. Улица полностью скрылась из виду. Причудливые черные силуэты устремились в ночное небо, жадно впитывая влажный воздух, соперничая за пространство и пищу, разрастаясь едва ли не на глазах. Около деревьев расположились массивные кустарники – жуткие в своей стихийной бесформенности, окончательно скрывшие землю и превратившие дом в остров. Сад не остался прежним, он изменился до неузнаваемости. В нем не сохранилось ни порядка, ни безупречности, ни знакомых черт.

Дверь распахнулась, выплеснув волну света и шума, мгновенно вырвав всех троих из ставшей привычной темноты. Они оказались на пороге огромной, разделенной на два уровня комнаты, заполненной движущейся, смеющейся толпой, насыщенной яркими красками и громкой музыкой.

– Ангус! Бервин! Наконец-то, черт возьми! – Широко улыбаясь, Макс пробирался навстречу в ослепительно-яркой рубашке с красными и желтыми цветами на зеленом фоне. Подошел, обнял каждого и крепко расцеловал. – Чем вы занимались? Знаю, знаю. Стыдитесь. Да еще и в присутствии ребенка. – Он подмигнул Верити. – Ты, Ангус, уже не мальчик. Пора бы отдохнуть.

– Сам отдыхай, – с улыбкой произнес Бердвуд. – Возьми длительный отпуск. – Он протянул бутылку. – С днем рождения, приятель!

– Что это? – Макс посмотрел на этикетку, заморгал и хлопнул друга по плечу. – Пытаешься всучить новодел? Эй, Бервин, этой бутылке столько же лет, сколько мне! Придется долго хранить ее, чтобы дозрела.

Бервин пожала плечами и слабо улыбнулась. Веселиться ей явно не хотелось.

– Спасибо, дружище, – промолвил Макс, понизив голос. – Чудесный подарок. Получу истинное удовольствие. С наслаждением вылижу все до последней капли. – Глаза за стеклами очков внезапно повлажнели от хорошо знакомого Верити наплыва чувств.

Растроганный до глубины души, Ангус кивнул.

– Честное слово! – Макс без стеснения засунул пальцы под очки и вытер слезы. – Пожалуй, лучше сразу припрятать. Если оставить на виду, то какой-нибудь умник непременно встряхнет, чтобы проверить, выстрелит или нет. Выпейте что-нибудь. Иза где-то здесь – бешеная, как змея.

– Бешеная, как лиса, – поправил Ангус.

– Возможно. – Макс расплылся в улыбке, прижал бутылку к груди и исчез в толпе.

– Так и будет, – тихо произнесла Бервин, глядя ему вслед.

– Что?

– Получит истинное удовольствие. С наслаждением вылижет все до последней капли. Он такой. С вещами. С людьми. С жизнью. Со всем вокруг. – Она повернулась, заметила на лицах спутников недоумение и рассмеялась. – Собственно, какое это имеет значение? Все хорошо. – Бервин взяла с подноса бокал шампанского и жестом пригласила Ангуса и Верити сделать то же самое. – За Макса!

Ангус углубился в толпу, приветствуя всех направо и налево. Берди двинулась следом, страдая от дурных предчувствий: неподалеку, активно жестикулируя, стояла изящная Клаудиа Бадд – редактор известного, влиятельного глянцевого журнала и давняя знакомая Берди. Интересно, она явилась в качестве приятельницы Макса или с профессиональными целями? Скорее всего и то, и другое. Этот ответ казался самым точным: Клаудиа никогда не переставала работать и слишком любила скандалы, чтобы разумный человек отважился назвать ее своей подругой. Удастся ли сегодня с ней поболтать? Не исключено, но только в том случае, если Клаудиа не поставила себе определенной задачи. Тогда к ней не подойдешь.

Комнату наполняли разнообразные звуки. Голоса, смех, музыка…

– Помнишь, когда… и вот она говорит, что я уже стала историей. А я ей отвечаю… однажды Макс, пьяный в стельку… честное слово… и «Я пройду тысячу миль»… оставил пластинку крутиться до рассвета, а сам направился в бар, и она поцарапалась, и… как обезьяна, честное слово… помнишь?.. А она сказала… «На цыпочках, по тюльпанам»… потом. Чистая правда. Тсс… это продолжалось целых десять минут… коммутатор завис от перегрузки, причем ночью!.. Боже, Иза Траби выглядит лет на сто. А ведь она моложе Макса. Трудно поверить. Да-да, долгие годы… знаю, знаю… помнишь… помнишь, когда…