– Ладно, – утешил он заметно погрустневшего Васю. – Помозгуем. Нет повода впадать в уныние! Давай-ка выпьем за здоровье Архимеда!

Они незаметно приговорили две бутылки коньяка и приступили к третьей. За окнами стемнело, и состояние обоих друзей вряд ли можно было характеризовать как боеспособное – к тому времени, когда они естественным образом порешили, что для украшения их компании очень не хватает дам, реализация данной идеи уже перешла в разряд утопий. Вася сильно заплетающимся языком долго убалтывал по телефону какую-то Веру, не преуспел в этом многотрудном деле и с горя усугубил ситуацию ещё парой рюмок.

Зафиксировав изрядно затуманенным сознанием полное фиаско Мегабайта, Саша не счёл разумным звонить Регине. В итоге друзья допили коньяк в суровом мужском кругу и расползлись по лежбищам. Зелинский сразу захрапел, а засыпающему Свиридову ещё успела пригрезиться странная картина…

…будто бы он сидел на корточках у гудящего пламени костра, подбрасывая в огонь разноцветные кубики из «Тетриса» и перемешивая их кочергой. И среди рдеющих угольев родился золотистый шар. Что это за шар, Алхимик так и не понял – уснул.

Приятели проснулись в одиннадцатом часу. Памятуя древнюю истину «Похмелье – вторая пьянка!», продолжать банкет они не стали. Приняли по очереди холодный душ, сняли с организмов тяжкий груз вчерашнего горячим кофе и выбрались на свет божий. Мегабайт, страстно жаждавший с бодуна женской ласки, помчался искать примирения с неприступной Верой, а Саша направил стопы к вокзалу. Денёк обещал быть славным, солнце уже вовсю полоскало свои лучи в разлёгшихся по тротуарам добротных лужах – зачем торчать в городе, когда через час-полтора можно оказаться в курортной зоне на берегу Финского залива? К тому же Александру хотелось порадовать мать приличной суммой заработанных денег, дабы пошатнуть устоявшееся у Зинаиды Матвеевны мнение, что её витающий в научных эмпиреях сын безнадёжно застрял в безликой толпе сереньких неудачников.

Свиридов зашёл в магазин и потерял немало времени, загружая в объёмистую сумку изрядный запас продуктов. Он еле-еле успел на электричку (следующую пришлось бы ждать около часа) и не купил ничего почитать о приключениях очередного сэра Ванта или сэра Тификата среди злобных гоблинов. Сновавшие по вагонам торговцы в разнос не помогли решить эту проблему («СПИД-инфо» не воодушевлял), и Саша коротал время, поглядывая на мелькающий за окном пейзаж и на попутчиков.

Его внимание привлекла газета, разложенная на коленях соседа по скамейке. «Последний алхимик или беззастенчивый авантюрист?» – гласил броский заголовок. Саша скосил глаза и прочёл набранное жирным шрифтом: «Извлекаю из Меркурия Солнце» – эта вычурная фраза алхимиков в переводе на простой человеческий язык означала «получаю из ртути золото». Именно этим в течение веков и тысячелетий занимались поколения алхимиков, разыскивающих «философский камень» Среди этих людей были истинные фанатики, были самоучки, обогатившие науку реальными открытиями. Но были и «специалисты» иного профиля.

Текст заинтересовал Свиридова, однако читать было неудобно, а попросить газету не позволяла интеллигентская сущность Александра Николаевича. Он заметил название газеты – «Секретные материалы ХХ века» – и решил непременно купить этот номер при первой же возможности. «Что за алхимик такой?» – подумал Саша и вдруг понял, что эта мелочь тоже укладывается в цепочку, непрерывно выплетаемую его сознанием. И возникло ощущение чего-то очень важного, что обязательно должно случиться, причём в ближайшем будущем…

На даче Александра ждал сюрприз: войдя на веранду, он увидел сидевшую там Аню.

Отец и дочь не виделись несколько месяцев, и обрадовались друг другу – как бы то ни было, а кое-какая теплота в их отношениях уцелела. Аня с самого детства была куда ближе к отцу, чем к матери…

– Опаньки, кого я вижу! – широко улыбнулся Свиридов. – Ну, здравствуй, синичка!

Он чмокнул дочь в щёку и сел напротив. Внешне Аня почти не изменилась, разве что волосы обрели новый окрас – рыжеватый. В прошлый раз, помнится, она была платиновой блондинкой.

– Привет, па, – Аня сдержанно улыбнулась. – Как, ты уже осчастливил человечество эликсиром счастья?

– Почти, – в тон дочери отозвался Александр Николаевич. – Дело за малым: осталось найти источник финансирования и запустить продукт в серию.

– Это проблема – с тебя потребуют расчёт эффективности инвестиций.

Из комнаты появилась Зинаида Матвеевна, сдержанная и суровая – как всегда. Ей бы радоваться, что в кои веки она видит сразу и сына, и внучку, ан нет – въевшиеся в плоть и кровь привычки хозяйки-властительницы всё равно брали верх.

– Что-то ты похудел, Саша, – критически изрекла она, оглядев сына. – Опять, наверно, питаешься, когда придётся, и чем попало. А питание – это основа всего, потому что…

– Вот поэтому, мам, давай-ка перекусим – время второго завтрака. Я тут привёз кое-что, сейчас разберу сумку. «Мне твои нравоучения в печёнках сидят – сменила бы запись».

Аня промолчала, но по колючему блеску в глазах дочери Свиридов понял, что свою порцию нотаций от бабушки она уже получила. Надо полагать, Аня приехала на предыдущей электричке, минут сорок назад, – этого времени Зинаиде Матвеевне с лихвой хватит, чтобы своими безапелляционными высказываниями ввергнуть в состояние тихого бешенства даже каменную статую.

Алхимик вывалил на стол пакеты и банки, переориентировав таким образом внимание матери и направив её энергию в относительно мирное русло. Зинаида Матвеевна принялась сортировать продукты, сопровождая этот процесс малоодобрительным ворчанием, повод для которого она всегда могла найти без особых усилий. К счастью, засвистел чайник, да и ворчала мать вполголоса, не встревая в разговор отца с дочерью.

– Замуж не вышла? – спросил Саша, подумав при этом: «Нехорошо ты выглядишь, доча, – синева под глазками, морщинки в уголках глаз… А ведь лет-то тебе всего ничего – двадцать семь… Горек твой хлеб, синичка-Анечка…».

– Хожу иногда, – криво усмехнулась та. – Ненадолго, а потом назад возвращаюсь.

– Что так? Али перевелись на Руси добры молодцы для красных девиц? Или принца ждёшь на белом коне, или любви неземной?

– Любви? – девушка снова усмехнулась, на этот раз зло скривив губы. – Когда нужно мимоходом растопырить ноги перед очередным спонсором, или когда тебе вставляет не по-детски продюсер, от которого ты зависишь, о любви как-то не думается. В такой ситуации размышляешь, как бы не залететь или не подхватить триппер. А ты говоришь – любовь…

Несмотря на свои семьдесят восемь лет, Зинаида Матвеевна слух имела отменный, и по её спине Саша безошибочно определил, что мать готова разразиться гневной тирадой о современных нравах, начав с традиционного: «Сами вы виноваты, девки бесстыжие! Вот когда я была молодой…». Такого поворота сюжета следовало избегать – Аня за словом в карман не полезет, а лексикон у неё такой, что пьяные грузчики замрут в немом изумлении. «Умение виртуозно изъясняться матом, – сказала она как-то отцу, – необходимо звезде шоу-бизнеса. Без этого – никак». Александр Николаевич не был согласен с такой точкой зрения, однако вынужден был признать существование данного явления. Если телевизионная речь девушек с ангельскими личиками, участвующих в каком-нибудь шоу-проекте, чуть ли не на половину заменяется характерными писками, трудно не согласиться с очевидным.