Вообще-то Марк меня удивил. Не думала, что он заметил. И уж тем более помнит.

— Мы развелись. Давно.

— Сочувствую, — тихо сказал он.

Я потянулась за стаканом.

— Встречаешься с кем-нибудь? — спросил Марк. — Есть на примете приятный парень?

— В данный момент ни с кем не встречаюсь И на примете никого нет. Ни приятных, ни иных.

Раньше бы Марк рассмеялся. Сейчас лишь сухо заметил:

— Я едва не женился пару лет назад, но не сложилось. Точнее, если уж быть честным до конца, в последний момент я просто запаниковал.

Мне как-то не верилось, что Марк так ни разу и не женился. И он снова будто прочел мои мысли.

— Это случилось уже после смерти Джанет. — Он помолчал, потом добавил: — Она умерла.

— Джанет?

Тающий кусочек льда застучал о стенку стакана.

— Мы познакомились уже после Джорджтауна, в Питсбурге. Она работала адвокатом по налоговым делам в одной фирме.

Я пристально посмотрела на него, удивленная тем, что вижу. Марк изменился. Та внутренняя сила, что когда-то привлекла меня к нему, ощущалась в нем и теперь, но стала иной. Может быть, более темной.

— Дорожное происшествие, — пояснил он. — Субботний вечер. Джанет отправилась за попкорном. Мы собирались посмотреть какой-то фильм. Пьяный водитель вылетел на ее полосу. У него даже фары не горели.

— Господи, Марк. Мне очень жаль. Это ужасно.

— Прошло уже восемь лет.

— Детей не было? — тихо спросила я.

Он покачал головой.

Некоторое время мы оба молчали.

— Моя фирма открывает представительство в округе Колумбия, — сказал Марк, когда наши взгляды встретились.

Я промолчала.

— Не исключено, что меня переведут туда. В последнее время творится что-то невероятное. Настоящая экспансия. Взяли сотню с лишним юристов, открыли офисы в Нью-Йорке, Атланте, Хьюстоне.

— И когда собираешься переехать? — спокойно спросила я.

— Думаю, к началу следующего года.

— Так ты уже твердо решил?

— Понимаешь, Кей, я сыт по горло этим чертовым Чикаго. Надо сменить обстановку. Хотел предупредить тебя заранее, поэтому и приехал. Ну, есть и еще одна причина, но эта главная. Представляешь, я перебираюсь в Ди-Си[2]и мы сталкиваемся в каком-нибудь ресторане или театре. Я буду жить в Северной Вирджинии, у тебя офис в Северной Вирджинии. Всякое случается. Мне бы не хотелось сюрпризов.

Я представила себе, как сижу в Центре Кеннеди и замечаю впереди Марка, склонившегося к ушку своей миленькой юной подружки. Старая боль напомнила о себе, и я ощущала ее почти физически. У Марка соперников не было — все мои эмоции сфокусировались исключительно на нем. Поначалу какая-то часть меня понимала, что чувство это не было взаимным. Потом смутное ощущение сменилось уверенностью.

— Это главная причина, — повторил он тоном адвоката, приступающего к изложению сути дела в суде. — Но есть и кое-что еще, не имеющее никакого отношения к нам лично.

Я молчала.

— Пару дней назад, здесь, в Ричмонде, убили одну женщину. Берилл Мэдисон…

Очевидно, я не смогла скрыть изумления, и Марк остановился.

— Мне в отель позвонил Бергер, один из наших партнеров. Он-то все и рассказал. Я хочу поговорить с тобой о…

— Но ты-то здесь при чем? — не выдержала я. — Ты ее знал?

— Немного. Встречался однажды, прошлой зимой в Нью-Йорке. Наш нью-йоркский офис специализируется на делах, связанных со сферой развлечений. У Берилл возникли проблемы с публикацией, споры по контракту, и она обратилась к «Орндорфф и Бергер», чтобы урегулировать разногласия. Так случилось, что я оказался в Нью-Йорке в тот самый день, когда мисс Мэдисон встречалась со Спарачино, юристом, который вел ее дело. Спарачино и пригласил меня на ланч с Берилл в «Алгонкине».

— Если упомянутый тобой спор может иметь пусть даже отдаленное отношение к ее убийству, тебе надо разговаривать не со мной, а с полицией, — раздраженно и уже начиная злиться, заявила я.

— Кей, в моей фирме никто не знает, что я разговариваю с тобой, понимаешь? Бергер позвонил мне совсем по другому вопросу. В ходе разговора он ненароком упомянул об убийстве Берилл Мэдисон, попросил просмотреть местные газеты, поискать информацию.

— Отлично. Иначе говоря, он попросил тебя выудить все, что можно, у бывшей… — Я почувствовала, что краснею, по шее поднималось тепло. У кого у бывшей? Как меня правильно назвать?

— Все совсем не так. — Тем не менее Марк отвел взгляд. — Я думал о тебе раньше… Собирался позвонить еще до разговора с Бергером. До того, как узнал о Берилл. Черт возьми, я дважды снимал трубку, чтобы набрать твой номер. Но не смог. И может быть, так и не позвонил бы, если бы Бергер не рассказал, что случилось. Считай, что Берилл стала поводом для звонка. Да, признаю. Но все было не так, как ты думаешь…

Я уже не слушала. Обиднее всего было то, что мне очень хотелось ему поверить.

— Если твоя фирма проявляет интерес к ее убийству, скажи, в чем именно заключается этот интерес.

Он ненадолго задумался.

— Не уверен, что наш интерес в данном случае имеет законное основание. Дело скорее личное. В некотором смысле это вопрос чести. Для тех из нас, кто знал ее живой, убийство стало шоком. Могу также сказать, что юридический спор, одной из сторон в котором выступала Берилл Мэдисон, касается подписанного восемь лет тому назад контракта. На нее оказывалось очень сильное давление. Случай крайне запутанный. В деле замешан Кэри Харпер.

— Романист? — недоуменно спросила я. — Тот самый Кэри Харпер?

— Как ты, наверное, знаешь, он живет неподалеку отсюда, в каком-то особняке в стиле восемнадцатого века. Да, Катлер-Гроув. Это на реке Джеймс, в Уильямсберге.

Я попыталась вспомнить, что знаю о Кэри Харпере, написавшем лет двадцать назад роман и получившем за него Пулитцеровскую премию. Легендарный затворник. Живет с сестрой. Или с тетей? Одно время о личной жизни знаменитости ходило немало самых разных слухов. Упорное нежелание Харпера давать интервью и принимать у себя журналистов порождало все новые и новые предположения.

Я закурила.

— Так и не бросила, — заметил Марк.

— Для этого потребовалось бы удаление лобной доли.

— В общем, мне известно немногое. Когда-то — Берилл было тогда лет около двадцати — у нее установились с Харпером некие отношения. Она даже жила с ним и его сестрой в одном доме. Берилл прочили блестящее будущее, к тому же она как будто заменила Харперу дочь, которой у него никогда не было. Стала его протеже. При его содействии ей удалось в двадцать два года опубликовать первый, весьма посредственный, роман под псевдонимом Стрэттон. Харпер даже согласился дать отзыв на обложку — несколько слов об открытом им талантливом авторе. Многие восприняли такой шаг современного классика с откровенным недоумением. Роман был не столько литературным произведением, сколько коммерческим проектом, а сам Харпер к тому времени ничего не писал уже более десяти лет.