К новорожденному внуку приезжал князь Олег. Он долго внимательно смотрел в розовое личико малыша, почему-то мрачно покачал головой и, круто повернувшись, вышел. Ольга бросилась вслед, князь — волхв, что он увидел? Но князь ничего не ответил на ее вопрос, только погладил молодую княгиню по начавшим вдруг темнеть после рождения сына волосам и снова сокрушенно покачал головой.

Бедная Ольга допоздна металась по ложнице, заламывая пальцы, взгляд Вещего князя точно предрекал какую-то беду. Но шли дни, и ничего не случалось. Постепенно княгиня успокоилась, решила, что Олегу просто не понравился сам мальчик. Вещий Олег и впрямь не слишком интересовался ребенком. Когда сам князь умер от укуса змеи, Ольга подумала, что не такой уж он и вещий, если не смог предусмотреть гадюку в черепе своего коня. Игорь после его смерти долго не приезжал не только в Вышгород, но и в Киев, сначала был в Новгороде, потом поехал по другим землям. Прекраса тоже жила в Новом городе, но мужа точно подменили, Игорь чурался ее даже больше Ольги.

Ольгу мало волновали Прекраса с дочками и даже смерть Вещего Олега. Она жила заботами маленького княжича, его детскими болезнями и радостями. И гордилась собой. Если князь теперь и возьмет еще одну жену, то все равно у Ольги растет Святослав, тот самый, которому волхвы предсказали княжение после отца. И неважно, что мать зовет его Людбрантом, для всех он наследник Рюриковичей Святослав Игоревич.

Она совсем не старалась вырастить из сына русича, рассказывала ему только свои, варяжские, предания, славянским он научится и без матери. Это очень нравилось дружине, состоящей большей частью из варягов, а дружина — главное в княжьей силе. Ольга не старалась ради дружины, просто ее и их чаяния совпали, и Людбрант рос истинным варягом, что очень не нравилось тем, кто считал варягов находниками. Но пока еще дружина сильна, а вырастет сын и возьмет все в свои руки! Так мечтала его мать, но человек может придумывать себе все, что угодно, а жизнь повернет так, как ей нужно.

Ольга нервно мерила шагами трапезную. Сама того не замечая, она кусала узкие губы и щелкала косточками пальцев. Эти две ее привычки вызывали ярость у князя Игоря, и она всегда следила за собой при муже. Но сейчас князя не было в Киеве, снова ушел через хазар в Табаристан! Все могло кончиться плохо. Князь Олег незадолго до смерти предостерегал Игоря от такого похода. Тот дождался своего часа и пошел-таки! Хазары не станут год за годом пропускать русичей через свои земли, да и отношения с Византией у них уже не те. Еще при жизни князя Олега Игорь дважды ходил на Табаристан, и оба раза удачно. Ольга не вмешивалась в государственные дела, ей хватало своих женских забот с маленьким княжичем. Краем уха она слышала, как Асмуд говорил кому-то, мол, князь Олег договорился с Царьградом, чтоб дружины пропустили через Хазарию. Княгиня удивилась — при чем здесь Царьград? Но переспрашивать не стала. Позже поняла, ромеи заплатили хазарам, чтоб те не чинили препятствий русичам при волоках через свои земли до самого моря. Это было очень опасно, но, видно, Олег был твердо уверен в договоренности, если решился отправить младшего князя на такое дело. И сам ждал у Днепра. Хотя, если бы хазарам вздумалось напасть, то и Олег не успел бы спасти. Игорь тогда хорошо взял с приморских городов, от нашествия русов вздрогнуло все побережье Арабского халифата, пограбили и Абесгун, и Бердаа, и многие другие города. Но это Олег смог договориться с византийским императором Львом, тот еще не забыл грозного князя, перед которым клялся в дружбе. Теперь императором давно уже Роман Лакапин, он иудеев, какие у власти в Хазарии, не любит, а Игорь ни с кем не договаривался. Что мешает хазарам попросту разграбить дружину русов на обратном пути?

Ольга не задумывалась о власти, пока вот так не припекло. Она вдруг поняла, насколько сложны взаимоотношения правителей меж собой. Вон те же древляне: стоило умереть князю Олегу, подняли головы. Игорь сходил на них с дружиной, чтоб напомнить о силе Киева, обещали давать по-прежнему, но делать этого не стали. Снова надо воевать.

Сейчас князь уплыл на земли Арабского халифата один. Ольга попыталась представить себе, как шли русские дружины. Она не слишком сильна в знаниях дальних земель, но слышала от того же Асмуда, что надо, до того как в Царьград попасть, спуститься по Днепру до самого Русского моря, потом пройти мимо хазарских городов Корчев и Тмутаракань в Меотийское болото, как ромеи зовут Сурожское море, подняться по Дону до волоков на Итиль и только потом спуститься по Итилю в другое море. Княгиня не знала, где это, но хорошо понимала, что уже одни волоки — опасность для лодей.

Хорошо чувствующая будущее, Ольга волновалась не зря. Но успокоить некому, верного Любомира тоже нет в Киеве, сама просила его быть рядом с князем, словно о защите просила.

Не стоило бы русичам так примучивать Бердаа, добром это не кончится. Но князь уже не мог остановить своих воев, те словно чувствовали, что жесткой руки Олега больше нет, творили что хотели. Игорь зубами скрипел, а Свенельд только смеялся:

— Чего ты боишься, князь? Куда они денутся, эти хазары? Под Царьградом ходят, точно овцы у пастуха под кнутом. Как велит Роман, так и поступят.

Казалось, все прошло хорошо, дань взяли большую, и хазарам хватит, и себе сверх меры останется. Но когда уже шли обратно, хазарский царь вдруг прислал тайного гонца. Свенельда не было в стане, тот со своими отстал, добирая ценное по окрестностям, и Игорь принял посланника сам.

Хитрый иудей быстро оценил скромное убранство шатра. Не стоит, чтобы русский князь заметил легкое презрение, которое испытал хазарин от увиденного. Не умеют эти дикари окружать себя удобством и красивыми вещами, не знают толка в богатстве. Разве так мог бы жить князь, только что пограбивший богатые города? Где роскошные ковры, где томные девы с тонким станом, где яства, вина, где золото, наконец?! И зачем им награбленное? Верно решили хазары забрать себе все, верно, только нужно не просто отобрать, а уничтожить войско этого князя, чтобы не пришел в следующий раз мстить самим хазарам. По воле царя гонец должен был сообщить русам, что на них могут напасть. По воле же тех, кто говорил с гонцом после царя, нужно было убедить князя, что это не опасно, чтобы ему не пришло в голову вдруг свернуть на юг и пройти Сальскими степями до Русского моря к своим в Тмутаракань. Там помощники слишком сильны.

И гонец, пряча глаза, принялся передавать речь хазарского царя. Но даже одни и те же слова можно произнести по-разному. Можно грозно сказать, что в Донских степях, когда поставят ладьи на катки для волока, русские дружины ждет жестокая расправа, а можно просто напомнить о сложности волока, о том, что враги не дремлют… И при этом подчеркнуть мужественность и силу русского князя. Лесть он любит, ох, как любит. Верно рассчитали иудеи, Игорь услышал прежде всего осанну своей силе и воинскому таланту, поэтому лишь усмехнулся в ответ на предупреждение о возможном нападении. Гонец радовался — выполнил и волю царя, и волю других, заплативших немалые деньги за умение говорить правильно.

А вот сидевший все время молча в стороне Любомир услышал то, что надо было услышать, — идти от Итиля до Дона волоками нельзя! Положение тяжелое, да еще и Свенельда нет с князем! Игорь и слушать не захотел об осторожности: