– Мы не чужие, болван ты этакий, - сказала Хэриетт. - Сейчас же отвечай, куда подевался мистер Сентледж?

– Он изволит прогуливаться.

– И когда он должен вернуться?

– А я почем знаю? Может, через час, а может, через десять. Хозяин никому не докладывается.

– Вот уж это придется в корне изменить… - заносчиво начала Хэриетт, но Медлин прервала ее:

– Прошу тебя, Хэриетт!

Призвав на помощь богатый опыт по улаживанию бесконечных конфликтов в собственном семействе, Медлин оттеснила Хэриетт, и встала перед ней. Она одарила старого гнома самой приветливой и доверчивой улыбкой.

– Разумеется, вы поступаете совершенно правильно, повинуясь приказаниям хозяина, мистер… э-э… Мистер Тригхорн, не так ли? Но вы просто не поняли, что происходит. Я невеста вашего хозяина. Мы проделали дальний путь из Лондона.

– Ага. - Дверь не приоткрылась ни на дюйм, а взгляд Тригхорна стал еще более подозрительным, чем прежде. - Я и впрямь слыхал, что хозяин взял жену из самого Лондона.

– Ну вот, это я и есть. Поэтому, не будете ли вы столь любезны, впустить нас внутрь и позвать домоправительницу?

– Нету у нас никакой домоправительницы. - Тригхорн с очевидной гордостью выпятил тощую грудь. - Уже много лет в этом доме, слава тебе господи, не было ни единой женщины.

Немного помолчав, он буркнул себе под нос:

– Помешанная-то в счет не идет.

– Что? - в ужасе выдохнула Хэриетт, но Медлин постаралась пропустить странное замечание Тригхорна мимо ушей, чтобы сохранить остатки терпения.

– Тогда проводите нас в гостиную, где мы сможем дождаться возвращения мистера Сентледжа.

– Не выйдет. Раз хозяин в отъезде, чужим в доме делать нечего, - упрямо повторил Тригхорн.

– Но она ведь жена твоего хозяина, глупый старик! - не выдержала Хэриетт.

– Никаких исключений, - буркнул Тригхорн и захлопнул дверь. Медлин была настолько ошарашена происшедшим, что только возмущенный голос Хэриетт вывел ее из оцепенения:

– Господи, да что же это такое? Медлин, куда мы попали? Хозяйку не пускают на порог собственного дома!

– Не знаю, Хетти, - пробормотала Медлин, медленно отворачиваясь от двери. Никогда в жизни не испытывала она такого недоумения и разочарования. Нежного жениха нет и в помине, а зачарованный замок охраняет злобный гном. Все происходит совсем не так, как она воображала.

Медлин обречено спускалась по ступеням, а за спиной у нее раздавался визгливый голос Хэриетт:

– Интересно также было бы знать, что имел в виду этот наглец, говоря о помешанной?

– Не знаю, Хэриетт. Я не знаю. - Она приложила холодную ладонь к пылающему лбу, пытаясь сосредоточиться. - Может быть, этот странный человечек просто пошутил или старался нас напугать, чтобы мы поскорее уехали.

– Ты совершила большую ошибку, приехав сюда. - Хэриетт, словно клещами, впилась пальцами в плечо Медлин. - Я думаю, тебе следует бежать, пока еще есть время. Это дурное, недоброе место. - Бросив взгляд через плечо на мрачную громаду замка, Хэриетт содрогнулась. - Никто не станет тебя винить, если ты уедешь прямо сейчас.

Никто? Медлин показалось, что миниатюра, висевшая у нее на груди, вдруг разом потяжелела. Воспоминание об одиноком юноше, запечатленном на этом овальном куске слоновой кости, укрепило ее дух.

Она освободилась от цепкой хватки Хэриетт.

– Неужели ты думаешь, что меня может обратить в бегство старый слуга, который просто… чрезмерно усерден? Я уверена, что, когда вернется мистер Сентледж, он отчитает его за неучтивое поведение.

– А что ты собираешься делать до той поры? Сидеть на лестнице?

– Да, если придется.

Хэриетт пронзила ее убийственным взглядом. Они все еще спорили, когда снизу раздались топот и крик.

Роберт, со сбившимся набок париком, взбегал наверх по каменным ступеням, возбужденно размахивая шляпой.

– Мадам, к замку приближается всадник! Наверное, это ваш муж.

Медлин насторожилась - до ее слуха действительно донесся стук копыт. С верха лестницы, как с дозорной вышки, она явственно видела силуэт всадника, полным галопом несущегося к замку Ледж.

Это не мог быть никто, кроме Анатоля. Когда Медлин взглянула на Хэриетт, на губах ее играла торжествующая улыбка.

– Анатоль возвращается! Хетти, сейчас ты увидишь - все будет хорошо.

Не дожидаясь ответа кузины, она с радостным нетерпением снова устремила взгляд на дорогу. Но по мере того, как всадник приближался, ее улыбка увядала.

Этот крупный и могучий незнакомец совсем не был похож на ее Анатоля, гораздо более он походил на одного из тех разбойников, о которых с таким ужасом говорила Хэриетт. Облаченный в черное - от шляпы до высоких сапог, - он сидел верхом на черном, как ночь, жеребце. Длинные темные волосы развевались по ветру точно так же, как буйная грива его скакуна.

– Боже милосердный, - услышала Медлин сдавленный возглас Хэриетт. - Только не говори мне, что этот грубый верзила твой…

– Нет! - Рука Медлин метнулась к миниатюре и сжала ее, как если бы то был священный талисман, ограждающий от злых сил. - Разумеется, нет!

Однако по мере того как всадник приближался, ее все сильнее охватывало дурное предчувствие. Она вдруг ощутила непреодолимое желание спрятаться в карете.

Но было уже поздно. Всадник ворвался во двор, и слуги Медлин в страхе отшатнулись, словно земля перед ними вдруг разверзлась, явив взору пучину ада.

Всадник осадил лошадь перед лестницей.

– Где она? - громовым голосом, полным яростного нетерпения, вскричал он. - Черт побери, где моя жена?

Голос смуглого незнакомца насмешливым эхом заметался меж неприступных стен замка.

Сердце Медлин замерло, а пальцы с такой неистовой силой сжали миниатюру, что хрупкая слоновая кость едва не треснула.

– Нет! - выдохнула она, но в этом слове прозвучало не отрицание, а скорее мольба. Она перехватила недоверчивый взгляд Хэриетт и воскликнула: - Нет, говорю тебе, это не он! Не Анатоль! - Медлин сама слышала, какое отчаяние звучит в ее голосе. - Это какая-то ошибка, ужасная ошибка… - повторила она еле слышно. - Ошибка… или дурной сон.

Когда незнакомец спешился, Медлин взглянула, на портрет, одновременно и надеясь и страшась найти сходство между этим апокалиптическим всадником и Анатолем, являвшимся ей в мечтах. Никакого сходства она не находила. В мужчине, стоявшем у подножия лестницы, не было и следа той печальной нежности, которой были полны глаза юноши, изображенного на миниатюре.

Его поступь принадлежала не поэту, а воину, в каждом движении угадывалась властная натура, привыкшая повелевать и не терпящая неповиновения. Неизвестно откуда появились грумы и конюхи, ни один из которых не вышел к лошадям Медлин. Угодливо кланяясь, они приняли у хозяина норовистого жеребца. С ног до головы одетый в черное мужчина с небрежной грацией пересек двор. По его виду можно было с уверенностью сказать, что все вокруг принадлежит ему.