Подпустив их достаточно близко, д’Артаньян поднял пистолет,тщательно прицелился в самого дальнего и выстрелил. Потом из другого пистолетауложил второго.

И тут же над головой зазвенело стекло, высаженное, надополагать, дулом мушкета, а вслед за тем мушкет оглушительно выпалил и грянули ещедва пистолетных выстрела.

В дверях конюшни блеснули две вспышки – это стрелял из своихпистолетов Лорме.

Пороховой дым не успел рассеяться, когда д’Артаньян бросилсявперед, вопя во всю глотку: «Бей, руби!» – чтобы его спутники ненароком незацепили и его, вздумай они снова открыть огонь.

Семь выстрелов со стороны осажденных уложили троих, что быловесьма неплохо, ибо уменьшило силы наступавших почти наполовину. Ага, ичетвертый ощутимо задет – он вдруг выпустил шпагу и, сгибаясь пополам, охая,наугад пошел куда-то во мрак…

Пятый выбыл из дела парой мгновений позже – д’Артаньян,налетев как вихрь, уложил его одним ударом в горло. Оставшиеся двое, наконец-топридя в себя, отскочили. Один встал в позицию ан-гард[5],заслоняясь поднятым клинком на испанский манер, другой с величайшимхладнокровием, по скупым движениям видно, вырвал из-за пояса пистолет ивыстрелил в д’Артаньяна.

Гасконец – как сторона, нападавшая внезапно, а значит, болеехладнокровная – был начеку, он упал на колено, и пуля просвистела над егоголовой.

При вспышке выстрела и он, и стрелявший моментально узналидруг друга.

– Арамис?!

– Лорд Винтер?!

Восклицание англичанина показало д’Артаньяну, что белобрысыймилорд до сих пор искренне считает его посланцем заговорщиков… Это следовалоиспользовать.

– Какого черта вы здесь делаете?

– Это моя маленькая тайна, милорд, – сказалд’Артаньян, зорко следя за противником.

Но тот, опустив шпагу, и не думал нападать. Более того, онрезко бросил второму, вознамерившемуся было то ли от отчаяния, то ли от злостиперейти в нападение:

– Стой на месте! Арамис, черт меня побери… Не мешайте!Мне нужны не вы… откуда я знал, что вы – здесь? Мне нужна женщина…

– Она под моей защитой, – отрезал д’Артаньян недопускавшим дискуссий тоном.

– Арамис, отойдите! Вы ничего не знаете…

– И нет нужды. Повторяю, эта женщина под моей защитой.Убирайтесь, откуда пришли.

– Послушайте! – в бешенстве крикнулангличанин. – Я пришел сюда за ней и не уйду, пока…

– Отлично, – сказал д’Артаньян. – В такомслучае, попробуйте войти. Посмотрим, как это у вас получится, Винтер… Вас,кажется, осталось только двое?

– Арамис! Я не собираюсь с вами драться, и вы прекраснознаете, почему…

– Ну, тогда отправляйтесь восвояси, – сказалд’Артаньян. – Иначе, даю вам слово дворянина, мне придется… Выбирайте,милорд. Или то, наше дело, или – бой на ступеньках этой лачуги… Ну? Я оставляюрешение за вами…

Ожидание тянулось несколько мучительно долгих мгновений.Потом англичанин, прям-таки взревев от бессильной ярости, крикнул своемуоставшемуся в живых сообщнику:

– Уходим, живо! Черт бы его побрал…

В окне второго этажа раздался пистолетный выстрел, и пулясбила с англичанина шляпу. Наверху разочарованно вскрикнула Анна, но второговыстрела не последовало – должно быть, она успела зарядить только одинпистолет.

На миг задержавшись, лорд Винтер крикнул:

– Благодарю за любезность, милая Анна! Непременнопостараюсь ответить тем же, как только подвернется случай!

И вместе со своим сподвижником растаял во мраке. Д’Артаньяностался на поле боя полным и несомненным победителем. Ни один из лежавших у егоног и поодаль не шевелился. Вокруг становилось все ярче – пожар на мельницеразгорался не на шутку. Пищи для огня, отлично просушенного дерева, там былодостаточно, мельница стояла тут не одно десятилетие, если не столетие, и теперьиз всех окошек с треском вырывались длинные языки пламени, уже взметнувшиесявыше конической крыши, уже лизнувшие крылья…

Д’Артаньян вбежал в дом, предосторожности ради крича:

– Это я, это я!

И едва не столкнулся с Анной, спешившей навстречу с пистолетомв одной руке и шпагой в другой:

– Где он?

– Скрылся, – ответил д’Артаньян.

– Как же я промахнулась… Я целила прямо в голову…

– Случается, – сказал д’Артаньян. – ГдеПланше? Ага… Молодец, ты все-таки одного подстрелил…

– Я старался, сударь…

– Давайте отсюда побыстрее убираться, – сказалд’Артаньян. – Они могут передумать и вернуться… Вдруг у него есть ещесообщники поблизости? И потом, пожар совсем скоро разойдется так, что сюдасбежится вся округа. А объясняться придется нам, поскольку никого другого наэту роль не подберешь…

Планше первым выскочил наружу и громко позвал Лорме. Тотвыехал верхом из распахнутой двери конюшни, пригибая голову, чтобы не ударитьсяо притолоку, ведя в поводу остальных лошадей.

Круто развернув на месте своего английского жеребчика,д’Артаньян оглянулся. Представшая его взору картина была жуткой, величественнойи притягательной одновременно – вся мельница, высоченное соружение, уже былаобъята тугими волнами золотистого пламени, гудевшего и трещавшего, пылающиекрылья продолжали размеренно вращаться, чертя в ночном небе причудливые круги…

Он поневоле засмотрелся – и, не скоро опомнившись, погналконя вслед за остальными.

Блуждать верхами в кромешной тьме по незнакомой местностибыло бы сущим безумием – кони могли поломать ноги, всадники могли сломать шеи.И они двинулись вдоль реки, где было чуточку светлее, над берегом, надотражавшимся в темной воде мириадом звезд. Ехали, пока пожарище не скрылось загоризонтом, – только небо в том месте долго еще оставалось светлым…

Погони не было – да ее и не особенно следовало опасаться.Без сомнения, нападавшие рассуждали точно так же, хорошо представляя, какиенеудобства ждут тех, кто решится сломя голову носиться верхами по бездорожью…

В конце концов наткнулись на глубокий овраг, тянувшийсяперпендикулярно реке. Лучшего укрытия до утра нельзя было и придумать. Найдяподходящий пологий уклон, осторожно свели вниз лошадей, держа их в поводу. Дорассвета оставалось еще часа два.

Слуги с лошадьми деликатно расположились в отдалении, ад’Артаньян, вспомнив свои охотничьи странствия по лесам, отыскал подходящеедеревце, нарубил шпагой веток, прикрыл эту кучу краем плаща и усадил девушку,закутав их обоих оставшейся половиной.

– У вас неплохо получается, – сказала Аннавяло. – Святой Мартин, да и только…[6]