— Эй! — сказал мужчина в собачьем пальто. — Вы ведь не собираетесь уйти от нас, не купив выпивки, не так ли?

— Что?

— Ирл ни черта не стоил, — признал еще один мужчина и наклонился, чтобы сплюнуть табак в свое ведро. — Этот идиот с удачливым спусковым крючком всегда убивал людей.

— Он застрелил насмерть Джимми Риджевея прямо здесь, пару месяцев назад, — сказал Дервин. — Ублюдок слишком хорошо умел обращаться с тем пистолетом.

— До сегодняшнего дня, — сказал другой мужчина. Игроки в карты уже поделили монеты мертвеца.

— Вот. — Дервин достал два стакана и налил масляно-янтарную жидкость из бочонка. — Домашнего приготовления. На вкус довольно устрашающе, но наверняка освободит ваши мозги от проблем. — Он предложил стаканы Полу и Сестре. — За счет заведения.

Прошли месяцы с тех пор, как Пол сделал последний глоток алкоголя. Крепкий, отдающий деревом напиток показался ему сиреневым ароматом. Внутренности у него все дрожало; прежде он никогда не поднимал «Магнум» на человека и молился, чтобы никогда не пришлось этого делать. Пол принял стакан и подумал, что пары могут опалить ему брови, но все равно сделал глоток.

Это было похоже на полоскание горла расплавленным металлом. На его глазах выступили слезы. Он закашлялся, сплюнул и задохнулся, когда самогон — только Богу было известно, из чего же его гнали — опалил его горло. Рыжеволосая карга закаркала, как ворона, и некоторые из мужчин сзади тоже загоготали.

Пока Пол пытался восстановит дыхание, Сестра отставила сумку в сторону, но не слишком далеко, и взяла второй стакан.

Бармен сказал:

— Да, вы оказали Ирлу Хокатту хорошую услугу. Он хотел, чтобы кто-нибудь убил его, с тех пор, как его жена и маленькая дочь умерли от лихорадки в прошлом году.

— От такой? — спросила она, откидывая шарф с лица. Затем подняла стакан к своим деформированным губам и выпила его весь, не дрогнув.

Глаза Дервина расширились, и он так быстро отшатнулся, что задел полку со стаканами и кружками.

Сестра была готова к такой реакции. Она видела ее много раз до этого. Она снова глотнула самогона, найдя его не хуже и не лучше, чем те многочисленные пойла, которые она пила на улицах Манхеттена, и почувствовала, что все в баре смотрят на нее.

Хотите увидеть хорошее зрелище? — подумала она. Хотите увидеть действительно хорошее зрелище? Она поставила стакан и повернулась, чтобы позволить им все увидеть.

Рыжеволосая ведьма прекратила хихикать так внезапно, будто ей заткнули глотку.

— Господи боже мой, — только и смог проговорить мужчина, жующий табак, после того как проглотил свою жвачку.

Нижняя часть лица Сестры была массой сырых наростов, нитяные усики вились и переплетались на ее подбородке, нижней челюсти и щеках. Разросшиеся опухоли слегка приподнимали ее рот влево, заставляя ее сардонически улыбаться. Под капюшоном парки ее череп был покрытой коркой из струпьев. Опухоли полностью закрыли ее скальп и теперь начали распространять упругие серые усики через ее лоб и над обоими глазами.

— Проказа! — один из карточных игроков вскочил на ноги. — У нее проказа!

Упоминание об этой ужасающей болезни заставило остальных вскочить, забыв о ружьях, картах и монетах, и кинуться через таверну.

— Убирайся отсюда! — визжал другой. — Не заражай нас этим дерьмом!

— Проказа! Проказа! — взвизгивала рыжеволосая карга, поднимая кружку, чтобы бросить ей в Сестру.

Раздавались и другие крики и проклятия, но Сестра не была возмущена. В том, что она решилась показать свое лицо, был здравый смысл.

Сквозь какофонию голосов прорвался острый, настойчивый «тук!..

Тук!..

Тук!»

У дальней стены стояла тонкая фигура, освещенная светом из камина, и методично колотила деревянной палкой по одному из столов. Шум постепенно стихал, пока не установилась напряженная тишина.

— Господа…

И дамы, — сказал мужчина с деревянной палкой опустошенным голосом. — Я могу заверить вас, что заболевание нашей подруги не проказа. Основываясь на этом факте, я не думаю, что это хотя бы в малейшей степени заразно — итак, вам нет нужды раздирать ваши подштанники.

— Какого черта, откуда ты это знаешь, подонок? — усомнился мужчина в собачьем пальто.

Та фигура помолчала, потом переложила палку под левую подмышку и начала продвигаться, шаркая ногами, вперед, левая брючина была заколота булавкой над коленом. На человеке было разодранное темно-коричневое пальто поверх грязного бежевого кардигана, а на руках перчатки, настолько изношенные, что из них высовывались пальцы.

Свет ламп коснулся его лица. Серебряные волосы каскадом опускались на плечи, хотя макушка черепа была лысой и покрыта коричневыми келоидами. У него была короткая серая борода и прекрасно высеченные черты лица, тонкий и элегантный нос. Сестра подумала, что он мог бы быть красивым, если бы не ярко-малиновый келоид, покрывавший одну сторону его лица, как пятно портвейна. Он остановился, встав между Полом, Сестрой и остальными.

— Мое имя не подонок, — сказал он с отзвуком королевского величия в голосе. Его глубоко посаженные серые глаза сверлили человека в собачьем пальто. — Я — Хьюг Райен. Доктор Хьюг Райен, хирург медицинского центра Амарильо, штат Техас.

— Ты врач? — сопротивлялся другой. — Чушь собачья!

— Мое нынешнее состояние заставляет этих джентльменов думать, что я родился окончательно иссохшим, — сказал он Сестре и поднял парализованную руку. — Конечно, я больше не гожусь для скальпеля. Но тогда кто годится?

Он подошел к Сестре и дотронулся до ее лица. Запах немытого тела почти сшиб ее с ног, но ей приходилось чувствовать запахи и похуже.

— Это не проказа, — повторил он. — Это масса фиброидной ткани, произошедшая из подкожного источника. Насколько глубоко проникает наслоение, я не знаю, но я видел такое состояние много раз до этого, и, по-моему, оно не заразно.

— Мы тоже видели других людей с этим, — сказал Пол. Он привык к виду Сестры, потому что это происходило так постепенно, начинаясь с черных бородавок на ее лице. Он проверял свое собственное лицо, но он не заразился ими. — Что же это значит?

Хьюг Райен пожал плечами, продолжая ощупывать опухоли. — Возможно, реакция кожи на радиацию, загрязнители, такое долгое отсутствие солнца — кто знает? О, я видел наверное сотню или больше людей, на разных стадиях. К счастью, кажется, они сохраняют пространство для дыхания и еды, независимо от того, насколько серьезно их состояние.

— Я говорю, что это проказа! — настаивала рыжеволосая ведьма, но мужчины снова уселись, вернувшись к своему столу. Некоторые из них вышли из таверны, а остальные продолжали смотреть на Сестру с нездоровым любопытством.