которой я нахожусь, казалась смешной. Вот тут и надо представить соединение в одном лице еще не ушедшей психологии владыки, а с другой вновь появившейся психологии младшего дворника. Я чувствую, что мне необходимо делать, трудиться, заниматься как лошади.

20 октября 1909

…только теперь понимаю истинный смысл трагедии человеческой, заключающейся в том, что «там лучше, где нас нет». Я понял, что источник человеческого пессимизма совсем не в невозможности достижения чего-либо, а в том, что достигнутое теряет свое значение. ‹…› Ничего не достигать, а только стремиться, вот, как видимо, основное правило счастливого скептицизма. Достигнутая цель – источник всякой тоски, меланхолии и т. п. Всегда там лучше, где нас нет…

7 ноября 1909

Если угодно, то, что называется психикой, сознанием, если и существует, то не живет, и вот почему. Настоящего в психике нет, она вся в будущем или прошедшем. ‹…› категории времени в жизни (вернее, в существовании) нет, нет момента, есть понятие пространственное, понятие настоящего. Между тем сознание внепространственно, но целиком, функционально обусловлено временем. Скажу более, время есть функция сознания, психики, не в том смысле, что сознание выдумало время, а в том, что сознание и время почти тождество. Вообще, думается мне, исследование понятия времени и пространства по отношению к сознанию может многое объяснить.

11 ноября 1909

Мы живем только во сне, когда мы не мечтаем или, вернее, когда наши мечты осуществлены, и (особенность сна) о новых вещах мы не мечтаем. Пожалуй, верно, по общепринятому пониманию, что жизнь есть сон, а сон есть жизнь. Нирвана – не смерть, не покой, она жизнь, жизнь без стремления, жизнь an und für sich[21]. И о если бы было возможно совместить жизнь с нежизнью, если бы можно было жизнь – проспать.

26 ноября 1909

…хочешь поднять голову хоть на микрон выше самого себя, а падаешь вниз. Нельзя, я человек, я камень; вся моя псевдопсихика одно недоразумение; но и эти рассуждения тоже чепуха, только самомнение черт знает, да что черт, бог, никто, слов, слов, нет, понимаешь ли, слов нет. Зеркало не истина[22], а зеркало, отражение, психика – только зеркало, которое можно разбить, а истина. Да нет слов.

20 декабря 1909

…утомительная трата времени, хождения по комнате, разговоры, «собрания», играние одним пальцем на пианино, чаи и прочее… Вот это самое ужасное. Чувствуешь, что ничего не делаешь, чувствуешь, что устаешь, и главное чувствуешь себя виноватым, кругом виноватым… И вот из комбинации-то этих 3-х чувств и слагается то отврараратительное[23] настроение. А тут еще иногда принимаешься за дело, за милую, хорошую математику и ничего не выходит, начинаешь рисовать, есть яблоки, ходить сверху вниз, снизу вверх… Мерзость.

25 декабря 1909

Чувство целый день евшего и евшего без перестановы шоколад, конфеты, чувство приторности, боли в зубах, боли в голове, пустота в голове – вот и все впечатления праздника. Я знаю, праздник нужен, в каком угодно смысле слова. Праздник по существу своему нечто высокое, праздника нет у животных. Праздник – это род жизни вне жизни; праздник вовсе не праздность. Праздник, если угодно, цель жизни и сам в то же время жизнь… Но… но, в праздник важнее всего сознание праздника, без этого же сознания он только праздность, отдых или проще ничегонеделание… И это все понимают. Я сам помню лет 6–7 назад, какая разница была в настроении в воскресенье и в царский день, когда не учился. Воскресенье – это праздник, а царский день так что-то такое, когда можно больше поспать, полениться… Потом, помню я, как постепенно исчезало у меня личное сознание праздника, как чего-то религиозного, но… другие сознавали праздник, и это выражалось во всем, и во мне, и я все же праздновал, а не сидел у праздника… Теперь и во мне и во всех праздник, душа праздника испарилась, остались только конфеты, конфеты, конфеты, визитеры, поросята, гуси, чистка дома… а посмотришь [ – ] те же хмурые физиономии. Да, праздник вымирает, он уж и теперь труп… А прежде, как хорошо, но и как грустно вспомнить прошлое, веру, счастье, елку, радостные лица, все это в тумане, все это такая радость. Где же это все. Что со мной; что со всеми. Что случилось?

1910

1 января 1910

Я начинал прошлый год убаюкивающим стихотворением Тютчева… В этих словах я видел выражение всех моих помыслов и желаний, и я искренно просил:

…Дай вкусить уничтоженья

С миром дремлющим смешай.

Я желал только покоя, мне хотелось мечтать, философствовать и, ничего не делая, думать о нирване. Теперь не то… Я также ищу спасенья от «жизни» в кавычках, но я спасаюсь от нирваны, потому что это только оборотная сторона той же «жизни», та же жизнь, но с обратным знаком. Я не хочу и не могу не «жить», но жить я должен, и потому:

Да в «жизни» умереть

Вне ж «жизни» бурно жить

Вот цель моя, вот все мое стремленье.

Этой настоящей жизни, жизни вне «жизни», я достигну наукой.

19 января 1910

«Da mihi punctum et terram movebo»[24], а punctum[25] – то и нет; просто дело в том, что ведь «я» – то сам тоже terra[26], которую надо будет movere[27], но увы и ах, выше себя не прыгнешь, а проблема барона Мюнх[г]аузена неразрешима. Relativität-prinzip[28] вот α и ω.

7 февраля 1910

Ем, пью, лежу на диване, безобразничаю, играю на рояле, читаю газеты, журналы… когда же тут наукой заниматься. Посидишь, посидишь над аналитической геометрией, а потом дай-де лягу на минутку отдохнуть. Проходит минутка, потом другая, а там глядь для ровного счета и все ¼ часа, время идти за газетами, сбегаешь, принесли какую-нибудь ерунду, пока ее читаешь подоспевает ужин, там чай, а там уж 10 ч. и о, ужас, от аналитической геометрии одно воспоминание остается, надо по настоящему отдыхать. Берешься за беллетристику… Впрочем, благодарение Богу, начинаю я от всяких историй литератур, критик, философий и прочей дилетантской мерзости отставать, слава Богу перестаю понемножку быть «общеобразовательным», «миросозерцателем» u. s. w.[29]

20 февраля 1910

Я вот теперь ускорил шаг к науке; и, кажется, должен был быть довольным, цель исполнена;