Практически всю свою жизнь я работала без выходных и отпусков, поэтому сейчас чувствую себя не особо комфортно. Многие люди мечтают о выходном, чтобы побыть с близкими, заняться собой и своими личными делами, а у меня ничего этого нет, поэтому тело начинает ломить от безделья. Родители давно привыкли, что у них есть дочь, которую они потеряли 18 лет назад и что она вроде жива и здорова, но быть с ними не может…

Неожиданно укладываясь в постель, начинаю думать о Максиме. Какой он всё же красивый и эффектный мужчина и сколько всего таится в его глазах. Интересно со сколькими он переспал из клиники, ведь у нас достаточно много незамужних, хотя вряд ли муж станет помехой, когда такой самец начнёт охоту.

Усмехаюсь сама над собой и по привычке кутаюсь в одеяло, словно в защитную невидимую мантию, чтобы никто не смог потревожить мой сон в случае чего.

Засыпаю всего на пару минут, потому что во сне вижу Владимира. Он набрасывается на меня и начинает вытворять со мной ужасные вещи, и я просыпаюсь в холодном поту, потому что мне нравилось. Черт возьми я извивалась под ним, как последняя шлюха и стонала, забыв все свои обиды и чувства.

Дышать тяжело, сердце колотится как сумасшедшее, а тело трясёт. Низ живота ноет и пульсирует, от чего мне хочется плакать. Что это ещё за черт?! Это животное не могло воскресить моё женское естество, хотя бы потому, что он сам лично его и убил. Погубил безжалостно и без всякого угрызения совести.

Бросаюсь снова к аптечке, достаю банку с лекарством и крепко сжимаю в руках, понимая, что на грани срыва, ещё немного и я переступлю черту точки не возврата. Перед глазами снова глаза Максима, которые затягивают в свои омуты, и я со слезами высыпаю оставшиеся таблетки в унитаз, затем смываю. Я не могу сломаться снова. Ты не испортишь мою жизнь ещё раз, Малышев!..

Утром чувствую себя разбитой, потому что практически не сомкнула глаз за ночь.

Сегодня не замарачиваюсь на счёт внешнего вида и одеваю первое попавшееся платье. Макияж тоже не наношу, потому что смысла в этом не вижу. Люди не изменят обо мнение в зависимости от того накрашены мои ресницы или нет. Сушу волосы феном. Одно радует, что моя стрижка не требует никакой особой укладки, достаточно лишь помыть голову. Одеваю длинные сапоги на плоской подошве, полуспортивную куртку и бреду в сторону выхода, чувствуя себя преступником идущим на расстрел.

По дороге думаю, что стоит хорошо поразмыслить над идеей тётки открыть собственную небольшую клинику чисто по своей специальности. Минимум коллег – минимум проблем. Жаль только пока об этом не может быть и речи, всё зависит от моего горе-врача, в руках которого моё будущее и это меня бесит.

На посту меня встречает Ангелина Петровна и сообщает, что Максима Александровича не будет по личным обстоятельствам и меня ждёт в своём кабинете Семён Игнатьевич. Возмущаюсь, почему никто из этих мужчин не соизволил мне позвонить и сообщить об этом, но вовремя успокаиваюсь, потому что вспоминаю – я забыла включить мобильник утром.

Что твориться с моей головой?! Там словно ветер гуляет!

Ангелина Петровна сразу делает вид, что безумно занята и начинает раскладывать анализы по карточкам, вероятно не понимая, о чем дальше со мной вести разговор, хотя эта женщина достаточно болтлива и не раз получала по шапке за постоянно занятый телефон.

Желания идти к начальнику нет, но делать нечего, к тому же сеанс с Максимом отменился, чему я откровенно говоря рада. Он специально назначил встречи ежедневно, чтобы я не смогла придти в себя после очередного разговора и в итоге открылась, я и сама этого хочу, но ступор внутри словно клинит горло и не даёт словам выйти из моей души.

– Здравствуйте, Семён Игнатьевич . Можно? – спрашиваю заходя в кабинет к главврачу.

Мужчина снимает очки и протирает пальцами уставшие веки, а ведь только начало рабочего дня.

– Доброе утро, Мариночка. Проходи, Присаживайся.

– Что-то случилось? Вы выглядите немного уставшим. – интересуюсь исключительно ради вежливости, потому что его должность в принципе предполагает усталость и трату нервов.

– Ничего. Очередная проверка на носу, все на ушах стоят, ты же знаешь. – выдыхает мужчина.

– Вот гадство ! Нас же только недавно проверяли! – искренне возмущаюсь и сожалею, что я не могу помочь своему отделению. – Может я всё-таки могу поучаствовать и помочь?

– Нет. Тебе как раз и не стоит сейчас быть здесь. Последнее дни ты была сама не своя, и я очень за тебя переживаю. В чём дело? Мне-то ты можешь сказать?

– Я не понимаю о чём Вы! Это элементарная усталость, со всеми бывает. – пожимаю плечами снова раздражаясь от того, что очередной мужчина хочет залезть мне под кожу.

– Ладно. Как проходит лечение?

– Ну лечение это громко сказано. Мне ещё не вынесли «приговор», чтобы считать больной!

– Хватит паясничать! – рявкает Семён и подскакивает на ноги. – Если ты не сделаешь это добровольно, я начну лечение принудительно! Мы многое прошли вместе и я не позволю тебе снова рассыпаться на части, после чего уже вряд ли кто-то сможет тебе помочь.

– Может вы меня сразу в специальное отделение положите? – подскакиваю следом не желая, чтобы на меня так откровенно давили и наседали.

– Если потребуется! – печально выдыхает мужчина и по его глазам я понимаю, что он черт возьми не шутит!

– Ну знаете… – глотая обиду отвечаю и демонстративно хлопаю дверью со всей своей силы.

А что? Я ведь сумасшедшая, мне всё можно!

Честно внутри начинается паника. Я не готова к тому, что все начнут на меня наседать и заставлять что-то делать против моей воли.

Чёртов Малышев! Чтоб ты гнойниками покрылся!

Знаю, что такие мысли грех для работника медицины, но соблазн уж очень велик!

Хочется реально заорать в голос, когда по пути к выходу встречаю Владимира в окружении трех молоденьких медсестёр, которые растеклись вокруг него словно мороженное на солнце.

Чуть ли не бегом проношусь мимо, не считая нужным здороваться, но видимо Малышев точно решил меня доконать.

– Извините , девочки, у меня дела. – слышу его противный голос и даже не скрывая морщу лицо. – Марина Сергеевна, на минутку.

Беспардонности девушкам не занимать, поэтому они не собираются расходиться и с любопытством смотрят в нашу сторону.

– Владимир Владимирович, мне некогда. – из последних сил сдерживая своё негодование, отвечаю как можно спокойнее исключительно для того, чтобы этим сорокам не давать лишнего повода почесать языки.

– Марин, ну пожалуйста. – тихо шепчет мужчина и придерживает меня за локоть, чтобы я не сбежала.

Высокий, статный. Стильно уложенные русые волосы и глаза, как два глубоких озера… Как можно быть таким красивым и таким дерьмом одновременно, не понимаю. Снова аромат его парфюма щекочет ноздри и проникает в самую глубину моей души, заставляя ту трепыхаться в больных конвульсиях.