…«Я должен вас предупредить, – сказал мне Вноровский. – Если придут меня арестовывать, я буду отстреливаться». В ответ я вынул из кармана браунинг и показал ему. До самой Москвы мы ехали в одном купе. Это было, разумеется, глупо, потому что в случае его ареста я бы погиб совершенно напрасно. Но я не мог допустить, чтобы мой товарищ погиб у меня на глазах. К счастью, всё обошлось благополучно – никто нас в дороге не тронул и я с облегчением простился с Вноровским в Москве.

…В Гельсингфорс я приехал рано утром. С вокзала я отправился прямо в отель «Патриа», где жили Фондаминские. Когда я постучал в их дверь и окликнул, из-за двери раздался радостный крик – и Амалия сейчас же выбежала из комнаты. Она бросилась мне на шею – мой приезд был для них полной неожиданностью. О покушении на Чухнина они уже знали из газетных телеграмм, но самое покушение было совершенно непонятным для всех, кто знал о моем отъезде в Севастополь. И мои друзья, естественно, беспокоились обо мне.

Только от меня Азеф узнал о подробностях покушения и был чрезвычайно недоволен всем происшедшим – Москве должны были намылить голову…».

После этой неудачи социал – революционеры стали разрабатывать новый вариант уничтожения адмирала на даче Голландия Ее обслуживали двое рабочих и охраняли моряки. В число этих охранников попал матрос Я. С. Акимов, сочувствующий революционерам. Устроил его садовником на дачу и готовил к акции эсер Н. Н. Шевцов (псевдоним известного русского советского писателя Н. Н. Никандрова). В напечатанных в журнале «Каторга и Ссылка», № 5 (18) за 1925 год воспоминаниях «Как я убил усмирителя Черноморского флота адмирала Чухнина», утверждается, что Чухнина убил автор статьи, матрос Черноморского флота. Я. С. Акимов. В статье Михаила Лезинского «Севастополь литературный» говорится, что под псевдонимом «матрос Акимов» скрывался человек, известный впоследствии советский писатель на морские темы Николай Никандров (Шевцов) (1878–1964). Впоследствии Н. Никандров спрятал матроса Акимова, затем переправил его в Петербург через Бахчисарай, откуда тот успешно будет переправлен в Финляндию.

Акимова снабдили браунингом и ружьем, заряженным крупной волчьей дробью. Ждали удобного момента. И дождались. 28 июня 1906 года Г. П. Чухнин отправился к себе на дачу «Голландия». Прогуливаясь по саду, он отдалился от охраны и сопровождающих. В это время прятавшийся в кустах матрос, эсер Я. С. Акимов, дважды выстрелил в адмирала, смертельно ранив его в щеку и грудь. Очевидцы утверждали, что адмирал, падая на землю, успел удивленно произнести: «Мат-ро-оос?..». Пораженный двумя пулями Г. П. Чухнин смог сделать ответный выстрел из револьвера.

Около одиннадцати часов катер «Баян» доставил тяжелораненого командующего в Морской госпиталь, где его принял врач Яблонский. В 12 часов 20 минут ночи с 28 на 29 июня Главный командир Черноморского флота и военный Губернатор Григорий Павлович Чухнин скончался в 6-й палате офицерского павильона в госпитале на Павловском мысу.

Газета «Крымский вестник» писала: «Вчера в 9 часов утра состоялся вынос из дворца Главного командира в храм св. Владимира тела убитого Главного командира Черноморского флота вице-адмирала Григория Павловича Чухнина. От дворца до храма были выстроены войска: у подъезда стоял почетный караул из учеников учебной команды при хоре портовых музыкантов. Шествие открылось обер-офицером при ассистентах, несущих контр– и вице-адмиральские флаги, потом на 5 подушках несли ордена покойного, катафалк с останками покойного покрыт массою венков. За фобом следовали все начальствующие лица, много военных и дам. Для отдания воинских почестей у храма стояли отряды войск от всех частей Севастопольского гарнизона. После заупокойной литургии в нижнем храме было совершено отпевание и тело покойного Главного командира было предано земле. В этот момент со всех судов эскадры был произведен салют».

Решением офицерского собрания Черноморского флота, а также по личному указу Николая II Григорий Павлович Чухнин вице-адмирал Г. П. Чухнин 1 июля 1906 года был погребен в склепе нижнего храма собора Святого Владимира в Севастополе во второй линии вторым от ризницы (за адмиралом Перелешиным) у юго-восточной стены. Под залпы броненосца «Ростислав» закрылась тяжелая крышка его склепа. Прах его покоился под сенью образа Спасителя, преподнесенного мастеровыми Владивостока. На могилу делегация Владивостока возложила серебряный терновый венок тонкой художественной работы, как выражение глубокой скорби о преждевременной кончине близкого городу человека.

Газета «Крымский вестник» от 2 июля 1906 года рассказывала об этом это событии так: «Вчера в 9 часов утра состоялся вынос из дворца Главного командира в храм Святого Владимира тела убитого Главного командира Черноморского флота вице-адмирала Григория Павловича Чухнина. От дворца до храма были выстроены войска: у подъезда стоял почетный караул из учеников учебной команды при хоре портовых музыкантов.

Шествие открылось обер-офицером при ассистентах, несущих контр– и вице-адмиральские флаги, потом на 5 подушках несли ордена покойного, катафалк с останками покойного покрыт массою венков. За фобом следовали все начальствующие лица, много военных и дам. Для отдания воинских почестей у храма стояли отряды войск от всех частей Севастопольского гарнизона. После заупокойной литургии в нижнем храме было совершено отпевание, и тело покойного Главного командира было предано земле. В этот момент со всех судов эскадры был произведен салют».

Газета «Новое время» от 16 августа 1906 года: «Трагическая кончина адмирала Чухнина положила начало новому курсу в севастопольском военном мире и в местной жизни. После ряда бунтов, закончившихся феерией, устроенной покойным Шмидтом, наступило некоторое успокоение среди главной массы мятежников-матросов.

Следствие о мятеже с достаточной ясностью установило, во-первых, пренебрежение самыми элементарными правилами дисциплины; во-вторых, отсутствие какого бы то ни было связующего элемента между офицерами и матросами. Выходило так: матросы сами по себе, – офицеры сами по себе. Матрос устраивал свою жизнь так, как взбрело на ум. Он входил в тесное общение с любыми «освободителями» и начинял свой мозг разными прокламациями. «Освободители» же не только на воле, а и в самих казармах беспрепятственно агитировали, подстрекали, организовывали группы «сознательных», поручая им привлекать, возможно большее число единомышленников.

Таким оригинальным режимом в особенности воспользовались члены «Бунда». Уже на первых порах после Шмидтовской эпопеи этот факт был настолько ясен, что генерал Меллер-Закомельский признавал необходимым как единственное средство предупреждения кровавых историй выселение евреев из пределов крепости.