У нее за спиной Айвен наклонился к Фов, чтобы поговорить, и словно бы ненароком положил руку Данни на плечо. Ее пронзило током от прикосновения его пальцев, пахнущих лимоном и мускусным одеколоном, к ее коже. Она сделала еще глоток терпкого ароматного красного вина и уставилась на картину цирковой лошади, висевшую на стене. Тем временем между Айвеном и Фов состоялся следующий разговор.

— Кто сегодня подаст нам ужин? — спросил Айвен.

— Миа, — ответила Фов. — Она вчера вечером вернулась с острова Маврикий, проспала весь день и сейчас вполне готова к новым развлечениям.

Айвен рассыпчато рассмеялся, так, словно бы услышал в словах француженки какой-то неприличный намек.

— Замечательно, — наконец сказал он. — Мы давно не развлекались с ней. Она оказалась прилежной ученицей.

— Это так, — согласилась Фов. — Но понравится ли это развлечение нашей новенькой малышке?

Фов задала вопрос по-французски, однако, при всем своем слабом знании этого языка, Данни поняла его смысл. Что означают эти таинственные намеки? В какую интригу ее хотят втянуть? К счастью, ей не пришлось долго ломать над этим голову: дверь распахнулась, и незнакомая молодая женщина вкатила сервировочный столик на колесиках, уставленный блюдами.

Традиционный французский костюм горничной, с шокирующе коротенькой черной шелковой юбочкой, подчеркивал ее экзотическую красоту. Нежная кожа табачного цвета, словно тонкий шелк, облегала ее стройную фигурку. На симпатичной мордашке в форме сердечка игриво поблескивали темные глазки. Пухлые, крупные губы, накрашенные помадой цвета спелой сливы, маленький, аккуратный носик и щечки с ямочками так и напрашивались на поцелуй. А прекрасные темные волосы, достигающие поясницы, струились по спине и плечам, словно атлас.

Подкатив сервировочный столик к столу, девушка выпрямилась, демонстрируя высокие упругие груди и длинные ноги. Пышные белые нижние юбочки под черной юбкой, как успела заметить Данни, едва достигали ее бедер.

Покосившись на Айвена и Фов, Миа игриво облизнула губки и произнесла низким голосом и с сильным иностранным акцентом:

— Кушать подано, дамы и господа! Угощайтесь!

Гостиная наполнилась веселым бряцанием и звоном столовой посуды. Пока Гвидо и Айвен переносили тяжелые блюда с тележки на стол, служанка подошла к камину, сняла с него серебряный канделябр и, вернувшись с ним к столу, зажгла пять красных свечей.

Затем она отошла к стене, выключила электрическое освещение, щелкнув выключателем, и гостиная погрузилась в интимный полумрак. Мерцающие свечи и огонь в камине отбрасывали розоватый отблеск на белоснежную скатерть. Он отражался в серебряных кубках и чашах и переливался всеми цветами радуги в хрустальных бокалах.

На голодный желудок Данни не стоило увлекаться вином, но она поняла это слишком поздно, когда почувствовала легкое головокружение. Приятный жар охватил все ее тело, ей захотелось слегка охладиться, и она, не отдавая себе отчета в своих действиях, оттянула верхнюю кромку платья, прилипшего, как ей показалось, к телу.

— Любопытная деталь, — прошептал ей на ухо Айвен. — На тебе нет лифчика! Как это мило!

Данни покраснела.

— С этим платьем я никогда его не ношу, — будничным тоном ответила она. — Ведь оно без бретелек!

— Так возблагодарим же за это Господа! — шутливо произнес он и поднял бокал с вином.

Смущенная его неожиданным вниманием к интимным деталям ее одежды, а также тем обстоятельством, что промежность ее стала горячей и влажной, Данни опустила глаза и притворилась, что занята исключительно едой. Куриная грудка, нарезанная тонкими ломтиками и тушенная с грибами в винном соусе, выглядела чрезвычайно соблазнительно. От запаха специй и чеснока у любого другого давно уже потекли бы слюнки. Но Данни едва прикоснулась к этому чудесному блюду, не дотронулась до салата, а налегала на красное вино, в котором не было недостатка.

— На вашем месте я бы поостерегся: оно довольно крепкое, — услышала Данни незнакомый мужской голос.

Обернувшись, она увидела, что рядом с ней стоит «скандинав». Айвен беседовал с одной из сестер-близнецов, подсевшей к нему в ожидании десерта. Данни смущенно улыбнулась.

— Вы голландец? — спросила она, глядя на его крупные белые зубы, обнажившиеся в улыбке. Ей почему-то вспомнился Тэм, с его белокурыми вьющимися волосами и такими же безукоризненными зубами, и она усмехнулась, вспомнив и другие детали.

— Нет, я норвежец, — ответил незнакомец. — Меня зовут Рэнди. А вас? Почему вы улыбаетесь? Вас смешит мое имя?

— Даниэль, — ответила она. — Но все называют меня Данни.

В уголках его синих глаз появились мимические морщинки.

— Похоже, я чем-то вас позабавил, — не унимался норвежец.

— Просто твое имя звучит очень по-английски, — пришла на выручку Данни девушка, разговаривавшая до этого с Айвеном. — Должна отметить, что оно тебе очень подходит!

Данни растерянно переводила недоуменный взгляд с рыжеволосой соотечественницы на норвежца: ее явно втягивали в какую-то непонятную словесную дуэль.

— Меня зовут Летти, а полностью — Летиция, — представилась разбитная англичанка. — А мою сестру — Розой, она сейчас болтает с Алдоусом.

— Вы местные? — спросила Данни, дружелюбно улыбнувшись. Сестрички казались ей единственными нормальными людьми в этой странной компании.

— Да, мы живем в соседней деревне, — ответила Летти. — Как только сюда приехал цирк и организовалось училище, мы с сестрой сбежали из дома.

— И сколько же вам тогда было лет? — спросила Данни, удивленная дерзким поступком девушек.

Летти посмотрела на потолок, похлопала ресницами и, наморщив лоб, сказала:

— В этом августе нам исполнится двадцать. — Она взглянула на Данни, облизнула губки и добавила: — Здесь мы второй год, выходит, тогда нам было по семнадцать, почти по восемнадцать лет.

Данни почувствовала себя совсем старой. Она давно позабыла, когда ей самой было двадцать.

— А сколько лет тебе, дорогая Данни? — спросил Айвен, словно бы угадав ее мысли.

Данни густо покраснела и ответила, решив оставаться откровенной:

— Я уже старуха, мне двадцать шесть.

— И вовсе ты не старуха, милая малышка! — Айвен нежно погладил ее по руке. — Вернее будет назвать тебя взрослой девочкой.

Завороженная его глубоким баритоном и пронзительным взглядом, Данни не смогла отвести паз. Она действительно была достаточно взрослой, чтобы не вести себя как ершистый подросток и адекватно реагировать на знаки внимания очаровательного и обаятельного мужчины.

На десерт подали ассорти из фруктов со взбитыми сливками, красиво разложенное по граненым вазочкам. Данни проглотила слюнки, жадно взглянув на лакомство, предложенное ей экзотической служанкой, и непроизвольно пощупала живот.