Почему-то именно сейчас ей вдруг стало неловко оттого, что она живет в борделе. Нет, Рейчел и не думала винить девочек за то, чем они зарабатывают на жизнь! Она не имела никакого морального права судить их! Ведь они ни словом не попрекнули ее за то, что случилось из-за мнимого преподобного отца. Они приютили ее, позволили ей привезти в их дом раненого юношу, и теперь им ничего иного не остается, как вернуться к своему древнему ремеслу.

А что же Рейчел сама? Ведет праздную жизнь благородной леди, не имея на то совершенно никаких оснований!

Еще долго Рейчел корила себя за то, что ничем не помогает девочкам, но потом мысли ее незаметно перекинулись на раненого юношу. Рейчел пришло в голову, что при обычных обстоятельствах он бы показался ей очень привлекательным. Она постаралась представить себе, как он мог выглядеть раньше. Рейчел даже предположила, о чем бы они с ним могли разговаривать.

Несколько раз за ночь она поднималась в комнату сержанта узнать, не нужно ли ему что-нибудь, но каждый раз заставала его спящим.

Сидя у постели юноши, Рейчел задумалась о том, как непредсказуема жизнь. Она вспомнила свое беспокойное детство, когда они с отцом вечно скрывались от кредиторов, требовавших уплаты карточных долгов. Потом, когда отец умер, ей удалось устроиться компаньонкой к леди Флэтли. А потом… Рейчел тяжело вздохнула при воспоминании о мечте выйти замуж за преподобного Кроли. Как же она восхищалась этим человеком, который оказался всего-навсего подлым двуличным мерзавцем!

И вот она здесь, в борделе… Снова совсем одна… Приглядывает за неизвестным раненым юношей… А впереди — абсолютная неизвестность.

Рейчел зевнула и, поудобнее устроившись в кресле, задремала.

Аллен очнулся от сильной боли. Несколько минут он находился на призрачной грани между реальностью и сном, всеми силами порываясь вновь соскользнуть в спасительную темноту забытья. Но это у него не получалось. Создавалось впечатление, что боль окружала его со всех сторон, сейчас он даже не мог точно определить, где и что болит больше. Если бы Аллена в эту минуту спросили, как он себя чувствует, он бы не сказал, что ему больно, нет, это было вовсе не подходящее определение. Он сам являлся сосредоточением и источником боли.

Сквозь сомкнутые веки пробивался свет. Слишком яркий свет, по мнению Аллена. Он попытался повернуть голову, но взрыв адской боли буквально испепелил его изнутри. Дикий вопль уже готов был сорваться с его губ, но последним усилием воли он смог подавить его. Ему стало еще хуже.

— Кажется, он приходит в себя, — прозвучал где-то рядом с ним незнакомый голос. Женский голос.

— Мы должны что-то сделать, Бридж? — откликнулся другой женский голос.

— Нет, не надо, Фил, — отозвалась первая женщина. — Если он сейчас придет в себя, ему будет очень больно.

«Это еще мягко сказано», — подумал Аллен.

— Как тебе кажется, ему становится лучше? — прозвучал над Алленом третий женский голос. — Всю прошлую ночь и сегодняшний день мне казалось, что он вот-вот умрет. Посмотри, он белее подушки. А какие бледные губы!

— Время покажет, Рейчел, — ответил четвертый женский голос, низкий и очень чувственный. — Должно быть, из-за своей раны он потерял много крови. А хуже этого трудно что-то придумать. Я вообще удивляюсь, как он еще жив.

— Хватит разговоров о крови, Джерри, пожалуйста, — взмолился один из уже известных Аллену голосов.

Значит, он чуть было не умер? Аллен никак не мог осознать, что он и сейчас находится буквально на краю могилы. Да и вообще, о нем ли говорили эти женщины?

Аллен попытался открыть глаза, но яркий свет сначала заставил его несколько раз моргнуть, а потом и вовсе зажмуриться. Он смутно различил четыре склонившиеся над ним головы. Аллен сумел разглядеть одну из женщин — она ближе других наклонилась к нему. Он заметил, что женщина вызывающе накрашена: кроваво-красные губы, много румян на лице, глаза подведены двумя жирными черными линиями. Картину дополняли накладные ресницы и небесно-голубые тени на веках. Очевидно, эта женщина воспользовалась всеми косметическими ухищрениями, желая выглядеть на десяток лет моложе своего возраста, но результат получился удручающим. Да еще эти ее ужасные ярко-рыжие кудри, кажется, тоже крашеные!

Аллен медленно перевел взгляд на другую женщину. Красотка южного типа, вся в изумрудных шелках — черноглазая брюнетка со слегка вьющимися волосами и смелым взором. Эта женщина использовала косметику лишь для того, чтобы слегка подчеркнуть и без того яркую природную красоту. Слева над губой у нее красовалась старомодная мушка.

Рядом с ней стояла маленькая хрупкая блондинка, личико в форме сердечка обрамляли пышные светлые волосы. Аллен поймал открытый взгляд ее красивых голубых глаз, лишь слегка тронутых косметикой.

Потом он увидел четвертую женщину. Лицо тоже почти без косметики, темные волосы. Ему показалось, что у постели стоял кто-то еще, но не было сил повернуть голову и удостовериться. Из всего увиденного Аллен с уверенностью заключил:

— Я умер и попал в рай. — Он устало закрыл глаза. — А в раю меня отправили в бордель, — пробормотал он. — Или это ад? Я среди красивых женщин, но не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

Женщины рассмеялись, и звук этот, кажется, прозвучал в самой глубине его сознания. Аллен вновь впал в беспамятство.

Теперь Рейчел была уверена, что в своих предположениях о социальном статусе спасенного юноши они не ошиблись. Он определенно джентльмен. Эту ночь Рейчел вновь проводила у постели больного, да, впрочем, она бы и вообще не отходила от него, если бы не настоятельное требование Бриджит поспать днем хотя бы пару часов. После того как Джеральдина сменила ее возле постели сержанта Стрикленда, а все дела по дому были переделаны, у Рейчел уже не осталось отговорок и ей пришлось согласиться с необходимостью хотя бы краткого отдыха. И вот теперь она вновь дежурила у постели неизвестного юноши.

В те редкие минуты, когда юноша приходил в себя, его произношение выдавало явно благородное происхождение. Вероятно, он действительно офицер, раненный в сражении. Может быть, даже здесь, в Брюсселе, его возвращения ждет кто-то из членов семьи. Как же это ужасно, что она не может дать знать о его судьбе беспокоящимся родственникам! Рейчел эта мысль сотни раз приходила в голову, пока она меняла ему влажный платок на лбу, вытирала пот, измеряла пульс. Только бы он выжил, только бы пережил эту ужасную горячку! Если он выживет, то сможет вернуться к нормальной жизни, ведь, слава Богу, ранение в ногу не повлекло за собой необходимости ампутации.

Рейчел вспомнила о сержанте. Надо бы пойти проверить, как он там, спросить, не нужно ли ему чего-нибудь. Рейчел слышала, как некоторое время назад двое клиентов выходили из дома, это значило, что две девочки уже закончили работу. Надо бы спуститься на кухню и приготовить для всех чаю — и для девочек, и для сержанта. Рейчел тут же поймала себя на мысли, как быстро она привыкла к распорядку в этом доме, как легко смирилась с тем, что здесь «работают» по ночам.