– Мишенька, опиши все это, про жизнь твою необыкновенную! Пиши книгу!

И даже пригласили к нему телевизионных журналистов. Чтоб сделать о нем передачу, рассказать о его судьбе…

Телевизионщики приезжали. Разговаривали. Обещали сделать о нем фильм. Что-то снимали. Восхищались… потрясающими крабами и нежными барабульками.

Приезжали много раз. Много ели… много пили…

Фильма не сделали.

Когда советовали Михаилу Сергеевичу написать книгу, он всегда отнекивался:

– Кому это будет интересно?!

– Как – кому?! Пиши так же, как рассказываешь! Интересно все! И жизнь твоя непростая, и работа твоя, дружба с актерами, встречи, – мы уговаривали. И, наверно, не только мы.

И наконец он стал писать. Обо всем. Честно. Не жалуясь. Смеялся над ситуацией, над собой… Время от времени что-то рассказывал нам, по телефону зачитывал отрывки… Часто звонил. Хотел, чтоб мы прочли все, что написал. Волновался, что много времени у нас займет. Для того чтоб нам «было проще», записал все на магнитофон.

И деликатно просил: «Ребята, когда будет время, прослушайте…»

Но… не успели мы. Уехали, как всегда, на гастроли.

Когда вернулись, нашего любимого Михаила Сергеевича Дорна не стало.

Мы не успели.

А надо было успеть…

Прости нас, наш дорогой, наш красивый и очень любимый человек, верный наш друг! Наш первый импресарио.

Ты всегда успевал помогать нам.

Всегда успевал откликнуться.

Успевал.

И ты успел нас ЛЮБИТЬ.

Прости.

Дом этот был такой старый, что у него даже не было сил скрипеть. Вот какой старый был дом.

Он стоял в нашем проходном дворе, который одним своим боком выходил на Малую Бронную, другим – на Большую. И устроился дом в углу двора так, чтоб никому не мешать. И не мешал.

Дом был деревянный, двухэтажный. Но на деле первого этажа у него и не было. Вернее, он был, но весь первый занимала только одна большая лестница, которая вела на второй этаж, где и жили люди. Всего две квартиры там было.

В одной из них и жила маленькая девочка моего возраста, с которой мы дружили. Дружили ровно до того времени, пока ее семья не покинула этот «раритет».

Мы с подружкой часто прятались от наших дворовых ребят здесь, на этих лестницах. Это был наш тайный дом. Здесь нам было не скучно. Наоборот. Мы с Люсей поверяли друг другу такие секреты, которые было б трудно доверить яркому свету. А тут… в полумраке, на старой деревянной лестнице, можно было говорить обо всем. Даже о мечтах. Правда, шепотом. Хотя старый дом нас никогда б не выдал.

И однажды Люся показала мне необыкновенную, чудесную вещь. С этого момента наше убежище и стало нашей настоящей тайной.

Она показала мне картонную коробку из-под конфет. Очень красивую, разрисованную розочками… Ну коробка и коробка! Но она так пахла! И это было еще не все.

Когда Люся бережно раскрыла ее, я ахнула! Хотя конфет там уже не было и все шоколадные крошки, наверно, давно уже были вылизаны, но мне ничего такого сейчас и не надо было. Конечно, было бы неплохо лизнуть какие-нибудь конфетки – вкусно же! Но сама коробка стоила любых конфет. Даже шоколадных. Она была действительно необыкновенная!

Внутри было все в БЕЛЫХ КРУЖЕВАХ! Кружева были прикреплены вдоль и поперек! Нежные! Тонкие, ажурные… с резными дырочками и цветочками. Как нежные белые волны, они окружали внутри всю коробку. И мне показались они шелковыми.

Но кружева были из бумаги. Что нисколько не умаляло их красоты. И самое главное – именно они так ПАХЛИ! Пахли ШОКОЛАДОМ! Не коробка сама, а эти бумажные кружева. Именно они сохранили эту шоколадную память. И чем больше я смотрела на них, разглаживала и гладила, тем красивее они казались мне и сильнее чувствовала я этот волшебный запах.

Подружка не унесла коробку домой. А показала мне свой тайник – надломанный кусок лестницы. Туда как раз и поместилась эта коробка.

– Только я и ты будем знать, где она. Больше никто, – сказала.

И я была горда, что именно мне Люся доверила эту ароматную тайну.

Приходили сюда мы часто. С волнением забирались на «нашу» лестницу, и сколько б ни открывалась эта коробка, она всегда пахла. Пахли эти волшебные кружева из бумаги. И вдыхать их, дышать ими было так вкусно, так хорошо.

Вскоре жильцы «нашего» дома разъехались… И уехала моя подружка Люся. Но перед расставанием мы с ней еще раз приоткрыли наш тайник, подышали этим волшебным запахом.

Мне было грустно. Я навсегда прощалась с единственной подругой и с нашей общей тайной. Но перед самым-самым расставанием Люся совершает невероятный поступок. Его я запомнила навсегда: она протянула мне эту необыкновенную коробку. И – как оторвала от себя:

– На! Забирай.

И этот роскошный подарок – эта тайна старого уставшего дома теперь становится только моей.

Каждый раз, оглядываясь, не видит ли кто меня, я забиралась по этой теперь уже только моей лестнице, устраивалась на «своих» пошатывающихся ступеньках… Оставалось только отодвинуть кусок надломанной ступеньки в сторону. И вот она – моя сокровенная тайна, пропахнувшая шоколадом.

Я могла долго оставаться здесь, забывая даже, что мама может искать меня, волноваться…

Я аккуратно ставила все на свое место и нехотя уходила в свою детскую жизнь. И конечно же возвращалась обратно.

Нет, я не была одинока или обездолена. У меня были добрые мама, папа, сестренка… Я была любимым ребенком в семье. Но… Я даже толком не знала, что значит это «но». Эта лестница, этот дом, пахнувший старостью и пылью. Я чувствовала себя здесь защищенной, значительной, счастливой… Здесь было то, что принадлежало только мне. Тут была моя первая и единственная тайна. Тут я могла мечтать.

О чем? О многом.

Но прежде всего о том, что когда-нибудь, когда-когда– нибудь у меня обязательно будет своя комната и в ней обязательно – красивые кружевные занавески… а на столе кружевная скатерть… Да! Еще на ней, на этой скатерти, будут шоколадные конфеты… конфеты в коробках – с шелковыми, пусть и бумажными кружевами…

Такие были мои детские мечты. Там, в этом старом доме, таком для меня дорогом.

…Однажды я проснулась от стука и грохота, доносившегося со двора. Бросилась к окну и… ахнула! Дома с моей лестницей уже не было. Вместо него по всему двору были разбросаны куски кирпичей и старых бревен.

Я бросилась во двор, но меня не подпустили к тому, что еще вчера было только моим и, как еще вчера казалось, было таким незыблемым. Я старалась увидеть хоть что-нибудь, что осталось от моего тайного богатства. Но была только пыль, обломки изуродованных лестниц… грязь…