– У моего отца тоже… проблемы.

Она оперлась на локти и продолжила смотреть на пруд. Я видела, что ее ресницы до сих пор влажные.

– Причем, видимо, уже давно. Думаю, стоит держаться поближе к дому.

– Наверно, сложно отказаться от мечты поступить в Колумбию, – предположила я.

Она выпятила нижнюю губу и покачала головой.

– Я стараюсь об этом не думать. Когда в тебе нуждается кто-то, кого ты любишь, остальное не имеет смысла. Жаль только, что он не рассказал мне раньше. У него было целых два сердечных приступа, а я узнала о них, только когда случайно наткнулась на больничные счета. Он не хотел, чтобы я их видела.

Она вела себя так, будто у нее не было выбора. Как будто это просто. Мой папа болен. Значит, я остаюсь. Я завидовала ее решительности.

– Прости, я не знала.

Улыбнувшись, она выпрямила спину и потянулась.

– Надеюсь, ты еще не жалеешь, что остановилась поболтать со мной?

– Все нормально. И где же ты теперь собираешься учиться?

Я присмотрелась к ней внимательнее и заметила маленькую татуировку сзади на шее. В том месте, где она переходит в плечо. Изображение было небольшим, но я смогла разобрать, что это черная лампа, а из нее вырывается пламя.

– Думаю, подамся в Юго-Западный, – ответила она. – Для моего уровня там неплохо, и езды отсюда всего около часа. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится этот вариант.

Я кивнула.

– Я тоже туда собираюсь.

Она удивленно подняла брови.

– Хм… ты тоже любишь старый рок типа Guns N’ Roses, собираешься в Северо-Западный, у тебя симпатичная татуировка, – она показала на надпись Out of Order[2], набитую за ухом, прямо под линией роста волос, – и ты бегаешь. Скажи еще, что увлекаешься наукой, и я решу, что мы с тобой родственные души.

– Я занимаюсь механической инженерией, – пропела я в надежде, что это не такая далекая от науки область.

Она протянула руку, чтобы дать пять, и улыбнулась.

– Довольно близко.

Теперь она улыбалась гораздо чаще, чем когда я видела ее в последний раз. Либо два этих придурка оставили ее в покое, либо она все-таки поставила их на место.

– Знаешь что? – начала она, вставая с земли и отряхиваясь. – У моего друга завтра вечером вечеринка. Приходи. Если придет незнакомая симпатичная девушка, он точно не будет против. Правда, не исключено, что тебя заставят прямо на входе избавиться от нижнего белья, но я вступлюсь за тебя, если что.

Я тоже встала.

– Похоже, он тот еще оторва.

– Пытается им быть.

Она пожала плечами, но от моих глаз не ускользнула едва заметная гордая улыбка. Она взяла у меня из рук телефон и набрала какие-то цифры.

– Смотри, я позвонила сама себе. Теперь у тебя есть мой номер, если соберешься, напиши мне. Я пришлю время и место.

– А у кого эта вечеринка? – спросила я, убирая телефон.

– Она будет в доме Мэдока Карутерса.

Я закрыла рот и сглотнула от одного только упоминания его имени. А Тэйт продолжила.

– Вообще он требует, чтобы девушки приходили в бикини, но если дать ему по яйцам, он заткнется.

Она прикрыла глаза, словно извиняясь за то, что сказала.

– Он один из моих лучших друзей. Просто нужно время, чтобы к нему привыкнуть, – объяснила Тэйт.

Лучших друзей? Что?

Мое дыхание участилось. Значит, Мэдок планировал на завтра вечеринку?

Тэйт сделала шаг назад и уже собиралась уходить.

– Надеюсь, что до завтра!

Когда она ушла, я все еще стояла на месте как вкопанная, бесцельно блуждая взглядом влево-вправо. Мэдок и Татум Брандт – друзья?

Как так, черт возьми, могло получиться?

– Мне нравится сережка у тебя во рту. Я слышал, что пирсинг языка может доставить дополнительное удовольствие не только при поцелуях…

Он держит меня за волосы, и я чувствую на щеке его горячее дыхание.

– Так ты на самом деле плохая девочка или только прикидываешься? Покажи мне.

Даже не знаю, что заставило меня так переполошиться. Тошнота, волной прокатившаяся по желудку, или, наоборот, тревожное, но приятное ожидание, приводящее нервы в тонус.

Тошнота и волнение. Головокружение и трепет. Почему я чувствовала и то и другое одновременно?

Я знала, что тошнит меня, потому что я спала. Но волнение? Жажда острых ощущений?

И это после того, как он разбудил меня посреди ночи. В комнате почувствовалось легкое движение ветерка из коридора. Сердце забилось быстрее, захлопали крыльями бабочки в животе… Я напряглась, потому что в этот раз я едва могла сопротивляться своему возбуждению.

Дверь моей спальни была открыта!

Я широко открыла глаза и вытянулась на кровати. Сердце колотилось уже где-то в горле, мешая дышать.

Темная фигура стояла в дверном проеме. Я чуть было не закричала, но быстро закрыла рот.

Я знала, кто это, и определенно не боялась ночного гостя.

– Мэдок, – выдохнула я. – Пошел вон.

Я облокотился на косяк и поднес к губам бутылку пива.

Она была права. Нужно было выметаться. Остаться – это очень плохая идея, чувак.

Но почему-то мне нужно было собственными глазами убедиться, что она здесь.

Не то чтобы я в это не верил. Отец меня предупредил, а Эдди подтвердила. Но чтобы осознать тот факт, что Фэллон Пирс вернулась сюда спустя столько времени, мне нужно было увидеть ее самому.

Утром я проснулся в жутком похмелье, в котором виновата была, конечно же, она, убедился, что все еще спят, и поехал к себе домой. Я не планировал врываться к ней в комнату, даже заходить не хотел, но любопытство победило. Какая она теперь? Изменилась ли? Хотелось мне этого или нет, ответы ждали меня за дверью.

Она протянула руку и взяла с прикроватной тумбочки очки в черной оправе. Той ночью лунный свет едва пробивался сквозь облака, так что я видел только ее силуэт.

– Значит, ты действительно вернулась.

Оттолкнувшись от косяка, я неторопливо подошел к краю ее кровати.

– Тебя здесь быть не должно. Эдди сказала, что ты поживешь у друзей.

Что за хрень?

Да, они были правы. Она действительно меня боялась. Но почему? Что я ей сделал плохого?

Я попытался разглядеть ее в темноте. Она была одета в темно-синюю футболку с какой-то яркой белой надписью, которую невозможно было прочитать, а волосы были беспорядочно разметаны по подушке. Раньше у нее был пирсинг, но теперь я его не увидел.