Моя собственная семейная ситуация была более… хаотичной. Когда мы не вцеплялись в глотки друг другу, то просто испытывали неловкость. Отец напивался почти каждый вечер и становился еще более злобным. А от матери всегда следовало ждать нападения. Колотила она меня редко и, честно говоря, совсем не больно, но ее настроение так быстро менялось, что я жил в постоянном страхе, а вдруг она взорвется и немилосердно изобьет меня. Это предчувствие обострилось после отцовского ареста, и думаю, что с Томом было так же, хотя мы никогда об этом не говорили.

Школа Киоко тоже казалась гораздо более спокойной и таила меньше опасностей, чем моя. Интересно, это получалось из-за культурных традиций или просто Киоко относилась к тем умным, красивым и популярным людям, которые легко плывут по жизни, избегая проблем, мучающих простых смертных?

Да нет, пожалуй.

Она была обычной девчонкой, не привлекающей к себе особого внимания и не выделяющейся из толпы.

Я вдруг понял: мне нравится то, что я мало знаю о жизни Киоко. В какой-то степени она была чистым листом, на который я, в зависимости от настроения, мог проецировать собственные нужды, желания и стремления.

Наши письма регулярно летали с континента на континент, а в одну особенную субботу я получил сразу три и был счастлив всю следующую неделю.

Несмотря на пробелы в моих представлениях о Киоко — а может, благодаря им, — она стала значить для меня гораздо больше, чем я предполагал или рассчитывал. Конечно, она все еще оставалась дублером моей обожаемой мисс Накамото… но уже выступала как самостоятельная личность пусть не наяву, но уж точно в письмах. Она мне нравилась и, как ни странно, была моим лучшим и самым близким другом. Я мог рассказать ей что угодно, не опасаясь насмешек или осуждения.

Я осмелел в своих письмах, в своей лжи. Президент США — кузен моей матери. Возможно, я скоро прилечу в Японию, потому что мой отец изобрел сверхсекретную фотокамеру, в которой чрезвычайно заинтересовано японское правительство. Я завоевал первое место в своей возрастной группе на чемпионате по серфингу в Хантингтон-Бич и вскоре выступлю вместе с сильнейшими серфингистами в финале чемпионата средних школ штата.

Однако в моей реальной жизни дела шли далеко не так здорово. Отца снова задержали за вождение в пьяном виде, а драгоценного Тома вместе с парочкой безбашенных друзей поймали, когда они громили дом одного из соседей. Что посеешь, то и пожнешь, говаривала моя бабушка, и из этого следовало, что моей вины в их бедах нет, однако каким-то образом во всем обвинили меня. Я стал козлом отпущения. И хотя я ничего плохого не сделал, мать на меня наорала, отец прочитал совершенно бессмысленную и лицемерную нотацию, а потом на целую неделю лишил прогулок и телевизора.

Я фантазировал, как разобью отцу башку камнем, отравлю крысиным ядом еду матери и буду спокойно смотреть, как она, корчась в агонии, блюет кровью.

А в школе я ввязался в свою первую драку. Вернее, почти ввязался. Брик Хейуард, здоровый и тупой второгодник, как-то на перемене решил меня избить. Брик пользовался дурной репутацией, но я никогда не учился с ним в одном классе, и наши дорожки никогда не пересекались. А тут ему показалось, что утром в библиотеке я косо на него посмотрел, и он решил меня проучить. Брик поймал меня на игровой площадке у питьевых фонтанчиков и, сжав кулаки, потребовал:

— Здесь и сейчас!

Роберт и Эдсон благоразумно попятились.

Я в панике пытался придумать, как выкрутиться. Брик был на голову выше, намного сильнее, выносливее и мог исколошматить меня до полусмерти. Нападение — лучший вид защиты, вспомнил я, пытаясь выглядеть гораздо спокойнее, чем чувствовал на самом деле.

— Ты что, круглый дурак? — спросил я.

Наблюдатели изумленно охнули. Все знали, что Брик — второгодник и сильнее оскорбить его невозможно.

Побагровев от злости, Брик надвинулся на меня и процедил сквозь зубы:

— Раздавлю гада.

Я не отступил, хотя все во мне визжало: «Беги!» И постарался не показывать свой страх.

— Здесь я с тобой драться не буду. Нас отстранят от занятий.

— В любое время, в любом месте.

— За школой, — сказал я. — В четыре часа. Когда все уйдут.

К четырем и я буду дома.

— Я приду. — Брик сплюнул на землю и гордо удалился.

Сегодня я в безопасности, а завтра? Все в школе узнают, что я струсил, а Брик от меня мокрого места не оставит. Меня изобьют, моя репутация будет безвозвратно погублена.

А может, не все еще пропало. У меня появилась идея.

На следующее утро я пришел в школу с Эдсоном. Роберта по пути на работу подвезла мама, и, встревоженный, он поджидал нас перед учительской.

— Брик тебя ищет, — сообщил он. — Давай, двигай побыстрее в класс.

— Я сам его ищу, — громко объявил я.

Друзья потащились за мной, невольно оказывая мне моральную поддержку. Я вразвалочку обошел здание школы, прошествовал мимо игровой площадки малявок к баскетбольным площадкам, где, как я точно знал, ошивался Брик. При моем появлении толпа учеников заметно оживилась. Брик медленно повернулся ко мне, но я не дал ему сказать ни слова, приблизился и, обвиняюще выставив руку, вопросил:

— Где это ты был?

Как я и рассчитывал, тугодум Брик растерялся и никак не мог сообразить, что сказать. Он вполне обоснованно планировал задать мне тот же вопрос и теперь, когда я украл его оружие, не представлял, как реагировать.

— Я ждал десять минут, — добавил я.

— Интересно, где? — в конце концов выдавил он с такой яростью, что я отступил. Необходимо было сыграть свою роль очень точно, иначе мои зубы вскоре посыплются на асфальт. — Я ждал тебя полчаса!

— Где?

— Прямо здесь!

Я кивнул, давая всем понять, что нашел решение проблемы.

— А я был там, у велосипедной стоянки.

— Мы должны были драться здесь!

— Об этом не было ни слова, наверное, мы оба ошиблись. — Я огляделся, как будто проверяя, нет ли поблизости учителей. — Сегодня. Здесь. В четыре.

— Прямо здесь! — сердито топнул ногой Брик.

— Прямо здесь! — согласился я.

— Ты труп!

— Поживем — увидим.

Мы с друзьями гордо удалились, но замерли, как только завернули за угол. Ноги у меня дрожали, и, чтобы не упасть, я привалился к стене.

— Это было гениально! — сказал Эдсон.

Роберт криво улыбнулся.

— И какой план на завтра?

— Понятия не имею, — признался я, — но что-нибудь обязательно придумаю.

Нас многие слышали, и драка должна была собрать кучу зрителей, поэтому на следующее утро я заявил, что приходил, но слишком много народу болталось на площадке, а мы должны были драться без свидетелей. Вдруг среди зрителей найдется доносчик? Брик попытался спорить, но это ему всегда плохо удавалось, и в конце концов он приказал всем присутствующим назавтра здесь не показываться, мол, это наше личное дело.