необходимо пожить в каком-то более безвкусном месте, а особенно – не там, где я родилась.

– По моему мнению, – проговорила мисс Гэмелон, – вы могли бы отлично претворять свое спасение днем в течение определенных часов без нужды все перемещать.

– Нет, – ответила мисс Гёринг, – тогда это не будет в согласии с духом времени.

Мисс Гэмелон поерзала в кресле.

– Дух времени, чем бы он ни был, – сказала она, – я уверена, и без вас прекрасно справится – вероятно, даже предпочел бы справляться без вас.

Мисс Гёринг улыбнулась и покачала головой.

– Мысль в том, – сказала она, – чтобы измениться в первую очередь по собственному произволу и согласно нашим собственным внутренним побужденьям прежде, чем они принудят нас к совершенно случайным переменам.

– У меня никаких таких побуждений нет, – ответила мисс Гэмелон, – и мне сдается, что вам колоссально достает наглости вообще сопоставляться с кем бы то ни было. Вообще-то я думаю, что, если вы этот дом покинете, я сочту вас безнадежно полоумной. В конце концов, я не из тех, кого интересует жить с полоумными, – как и вообще кого бы то ни было.

– Когда я отрекусь от вас, – проговорила мисс Гёринг, садясь и экзальтированно откидывая голову, – когда я от вас отрекусь, Люси, то отрекусь я отнюдь не только от своего дома.

– Это одна из ваших мерзостей, – сказала мисс Гэмелон. – Она влетает мне в одно ухо и вылетает из другого.

Мисс Гёринг пожала плечами и ушла в дом.

Немного постояла в гостиной, поправляя цветы в вазе, и уже собралась было зайти к себе в комнату и вздремнуть, когда явился Арнолд.

– Здравствуйте, – сказал он, – собирался заехать и с вами увидеться раньше, но не вполне удалось. У нас случился этакий долгий семейный обед. Мне кажется, цветы в этой комнате смотрятся прекрасно.

– Как поживает ваш папенька? – спросила у него мисс Гёринг.

– О, – ответил Арнолд, – с ним, наверное, все в порядке. Мы с ним мало общаемся. – Мисс Гёринг заметила, что он снова потеет. Очевидно, он был ужасно взволнован тем, что приехал к ней домой, поскольку даже забыл снять свою соломенную шляпу. – Это поистине прекрасный дом, – сказал он ей. – В нем меня восторгает свойство былого великолепия. Должно быть, вы вообще терпеть не можете его покидать. Ну а папенька, судя по всему, вами весьма проникся. Не позволяйте ему слишком с собою нагличать. Он считает, что девушки по нему с ума сходят.

– Я им увлечена, – ответила мисс Гёринг.

– Ну, я надеюсь, то, что вы им увлечены, – промолвил Арнолд, – не помешает нашей с вами дружбе, поскольку я решил видеться с вами часто – при условии, конечно, что вам это не претит.

– Разумеется, – ответила мисс Гёринг, – когда б ни пожелали.

– Думаю, мне понравится бывать у вас в доме, и вам ни к чему считать это обузой. Я вполне удовлетворюсь сиденьем в одиночестве и раздумьями, потому что, как вам известно, мне весьма не терпится утвердиться как-то иначе, нежели нынче, – так меня не устраивает. Как вы легко можете вообразить, мне даже невозможно закатить званый ужин для горстки друзей, поскольку ни папенька, ни маменька из дому ни ногой, если я не уйду.

Арнолд уселся в кресло у большого эркерного окна и вытянул ноги.

– Подите сюда! – молвил он мисс Гёринг, – и посмотрите, как ветер треплет верхушки деревьев. Нет ничего прелестнее на свете. – Он недолго смотрел на нее очень серьезно.

– У вас не найдется немного молока, хлеба и конфитюра? – спросил он. – Надеюсь, между нами не будет лишних церемоний.

Мисс Гёринг удивилась, что Арнолд просит еды сразу после своего семейного обеда, и она подумала, что в этом, несомненно, причина того, что он так толст.

– Найдется, разумеется, – любезно ответила она и ушла распорядиться.

Между тем мисс Гэмелон пожелала вернуться в дом и, если возможно, продолжить спор с мисс Гёринг. Увидев ее, Арнолд сообразил, что она и есть та приживалка, о которой накануне вечером упоминала мисс Гёринг.

Он тут же поднялся, решив, что ему очень важно подружиться с мисс Гэмелон.

Та и сама ему весьма обрадовалась, поскольку общество у них бывало редко, а ей почти с кем угодно беседовать нравилось больше, чем с мисс Гёринг.

Оба представились, и Арнолд подтащил кресло для мисс Гэмелон к своему.

– Вы компаньонка мисс Гёринг, – сказал он. – Думаю, это прелестно.

– Вы считаете это прелестным? – переспросила мисс Гэмелон. – Это и впрямь очень интересно.

Арнолд со счастливым видом улыбнулся на это замечание мисс Гэмелон и сидел дальше, некоторое время ничего не произнося.

– Этот дом отделан с изысканным вкусом, – наконец произнес он, – и полон покоя и мира.

– Все зависит от того, как на него взглянуть, – быстро ответила мисс Гэмелон, дернув головою и выглянув в окно. – Бывают люди, – сказала она, – которые дают миру от ворот поворот, как будто это красный дракон пыхает пламенем из ноздрей, а бывают и такие, кто и Бога в покое не оставит.

Арнолд подался вперед, стараясь выглядеть почтительным и в то же время заинтересованным.

– Сдается мне, – рассудительно проговорил он, – я думаю, понимаю, что вы имеете в виду.

Затем оба они посмотрели в окно одновременно и увидели вдалеке мисс Гёринг – на плечах у нее была пелерина, и она беседовала с молодым человеком, которого они едва могли различить, потому что стоял он прямо против солнца.

– Это агент, – сказала мисс Гэмелон. – Полагаю, отныне ждать больше нечего.

– Какой агент? – спросил Арнолд.

– Через которого она собирается продавать дом, – ответила мисс Гэмелон. – Ну не ужас ли это такой, что и словами не выразить?

– О, простите, – произнес Арнолд. – Сдается мне, это с ее стороны очень глупо, но, полагаю, меня это не касается.

– Мы намерены жить, – добавила мисс Гэмелон, – в четырехкомнатном каркасном домишке и сами себе стряпать. Это будет в сельской глуши, среди лесов.

– До чего же мрачно, разве нет? – сказал Арнолд. – Но зачем же мисс Гёринг решилась на такое?

– Утверждает, что это лишь начало претворения грандиозного замысла.

С виду Арнолд весьма опечалился. Он больше не разговаривал с мисс Гэмелон, а просто сжал губы и уставился в потолок.

– Полагаю, самое важное на свете, – в конце концов промолвил он, – это дружба и пониманье. – Он вопросительно глянул на мисс Гэмелон. Похоже, внутри он от чего-то отрекся. – Что ж, мисс Гэмелон, – вновь заговорил он, – разве не согласны вы со мною, что дружба и пониманье – самое важное на свете?

– Да, – ответила мисс Гэмелон, – а также не терять голову.

Вскоре вошла мисс Гёринг с пачкой