— Как?

Гирш упирается ладонями в столешницу, практически нависая над ней.

— Плохо.

— Кажется, у нас с тобой разные понятия о «плохо», Ника.

— Что тебе сказал отец?

— Ничего нового, — Ян пожимает плечами. — Куча нотаций. Я привык. А тебе? Мама ругалась?

— Нет. Она думает, что это ты виноват в том, что я… Прости.

— Забей. В следующий раз мы будем осторожнее, — он подмигивает, и я неосознанно улыбаюсь.

Он сказал, в следующий раз?

— То есть ты не обижаешься? — я широко распахиваю глаза, чувствуя, как сердце в груди гулко трепещет.

— Было весело, — он берет меня за руку. А я, я тут же краснею.

4.3

* * *

Вячеслав собирает нас всех вместе вечером после ужина. Ян как раз возвращается к этому времени домой.

Мама и ее новый муж расположились на диване, я же — в кресле напротив. Ян, вообще, стоит у камина, привалившись к стене и сунув руки в карманы. У него максимально скучающий вид. Вот бы мне его выдержку. Его ничего не трогает. И вины он не чувствует. Я же сгораю со стыда и никак не могу хотя бы немного скрыть свой раздрай.

— Мы с Ладой подумали и решили, что на все лето вы оба отправитесь к Серафиме Григорьевне.

— К бабушке? — срывается с моих губ.

— С фига ли? — тут же подключается Ян.

— За словами следи, — осекает Вячеслав сына. — Раз вы так хорошо нашли общий язык, думаю, вам обоим будет полезно провести лето, не бездельно болтаясь по Москве, а помочь Серафиме Григорьевне с гостевым домом. Ян, это в первую очередь касается тебя.

— Ты серьезно сейчас?

Ян закатывает глаза и усаживается на подлокотник моего кресла.

— То есть, по-вашему, мы должны батрачить хер пойми где все лето, потому что… Напомни-ка почему, папа?

— Потому что я так решил. Поживешь пару месяцев как все нормальные люди, может, ума прибавится. Меньше времени будешь морочить Нике голову своими тусовками.

Мама на его словах прячет взгляд, а я злюсь. Так сильно, что до крови расцарапываю себе руку ногтями. После всего, что я ей рассказала, она решила снова вернуть меня бабушке. Может, и заслуженно, конечно, просто я с чего-то решила, что мама хоть немного попытается меня понять. Наивная.

— По поводу поступления, — продолжает Вячеслав, — Ника, ты пойдешь учиться в тот вуз, который хотела. Будешь архитектором, — он улыбается. — Обучение я оплачу. Ян до сих пор болтается, как фекалии в проруби, со своим выбором, поэтому я решил за него.

— Ты у меня спросить не забыл? С чего вдруг, я…

— Замолчи, или положишь на стол ключи от тачки своей. И все карты.

Ян касается языком верхней губы, но замолкает. Только смотрит на них так, будто в своей голове уже покромсал маму и Вячеслава на мелкие кусочки.

— Полетишь к Серафиме Григорьевне сразу после экзаменов. Выпускной пропустишь. Тусовок у тебя за эти годы достаточно было. Артём тебя сопроводит и будет сопровождать все эти три месяца.

— Твой тупоголовый баран из СБ? Ты сейчас серьезно?

— Я очень долго терпел все твои выходки. Нужно было еще несколько лет назад отправить тебя в закрытый интернат для трудных подростков, а я все жалел. Одно дело, когда ты разлагаешься сам, и совсем другое, когда втягиваешь в свою грязь других людей. Сначала Тимофей, теперь вот Ника.

— Пошел ты!

Ян швыряет брелок от машины отцу практически в лицо и, резко развернувшись, выходит из дома.

— Далеко не уйдет, — Вячеслав смотрит сыну вслед и сжимает мамину руку.

4.4

Как только за Яном закрывается дверь, его буквально сразу затаскивает обратно охрана.

— Вы охуели тут все? Руки от меня убрал! Я тебе ска…

— Артём, все, как мы договаривались, — кивает Вячеслав Сергеевич.

Бугай ухмыляется и поддевает Яна за шиворот.

— Остынь. Вячеслав Сергеевич разрешил любые методы воспитания.

Я в ужасе наблюдаю за происходящим, нервно отгрызая ноготь на мизинце. Гелевое покрытие отдирается до середины ногтевой пластины.

— Ника, — мама наконец-то подает голос, — я полечу к бабушке с тобой. Поприсутствую на выпускном. Пока идут экзамены, купим платье, туфли. Ты сказала, что ребята собираются после ресторана на дачу, скажешь мне потом, сколько нужно будет денег.

Я смотрю на маму, чувствуя, как по телу растекается тепло. Мое настроение меняется, но одно я знаю точно. Кажется, я окончательно запуталась.

— Почему Вячеслав хочет отправить Яна к нашей бабушке? — спрашиваю маму уже в своей комнате.

— Он слышал наш с тобой сегодняшний разговор. Сказал, что Яну будет полезно немного поработать…

— Ему не кажется, что он лишь сильнее так испортит отношения с сыном?

— Доченька, быть родителем сложно, — мама берет меня за руку. — Не все справляются идеально. Я вот, например. У Славы длительная командировка, его почти до сентября не будет в стране, я полечу с ним. А оставлять вас здесь одних…

— Я поняла, — натягиваю на лицо улыбку.

Недоверие. Самое страшное, что только может быть, это недоверие близких тебе людей. Бабушка никогда мне не доверяла. Я пару раз застукивала ее за тем, как она копалась в моей сумке, обнюхивала вещи, боясь, что я курю или, не дай бог, таскаю с собой презервативы, а значит, с кем-то сплю.

Это так смешно, особенно если учесть, что я и целовалась-то пару раз.

Этой зимой за мной ухаживал одноклассник. Провожал из школы, мы всегда выбирали самый длинный путь, чтобы подольше побыть вместе. Но, стоило бабушке пару раз увидеть, как мы болтаем у дома, наши свидания прекратились, как и общение.

Она устроила мне скандал, сказала, что думать надо об учебе. Будто я о ней не думала… Золотая медаль сама по себе не появится. А учителя не будут отправлять на всероссийские олимпиады ту, кто ни черта не учится.

— Завтра нам с тобой нужно съездить и купить бабуле подарок. — Мама поправляет стопку книг, лежащую на моем столе. — И собрать чемоданы.

— Хорошо. Я хотела спросить по поводу поступления.

— Не переживай, считай, что ты уже поступила.

— Но я могу пройти на бюджет.

Честно говоря, мысль о том, что я столько лет училась на пятерки сквозь пот и слезы, а теперь вот так просто пойду