— Эге, паря! — весело заговорил он. — Никакпроснулся! Хорошо поспали?

— Где я? — прохрипел Зайковский. — Что это заместо?

— Известно где, — охотно объяснил старичок, —на объекте.

— Какой еще объект? — удивился Зайковский.

— Котельная номер восемь Центрального района, —обиделся старичок, — еще какой важный объект! Четыре дома обогреваем!

Надин простонала что-то неразборчивое и спустила ноги сдивана. От потрясения она разом забыла все русские слова и разразилась длиннойфразой по-французски.

— Ух ты! — восхитился старичок. — Иностранка!Ишь как чешет!

— Как мы сюда попали? — продолжал расспрашиватьЗайковский, хотя в голове мелькнула мысль, что нужно думать не как он сюдапопал, а каким образом отсюда выбраться.

— Ну как, — старик мигнул честными выцветшимиглазами. — Обнакновенно. Иду это я, значит, себе на объект, гляжу —аккурат у двери вы лежите вот с дамочкой. Ну, думаю, известное дело, перебралилюди, со всяким может случиться, еще не дай бог замерзнут тут ночью-то. Потомукак хоть и плюсовая температура, а только платьишко-то у ней так себе,видимость одна, а не платье. Вот, на себе вас сюда перетащил, проспаться дал…

— Ограбили! — внезапно заверещала Надин. —Полиция! Воры! Преступники! Террористы! — Зайковский хотел ей помешать, ностарик уже расслышал и искренне обиделся.

— Уже едут! — сообщил он злорадно. — Вотсейчас и узнаем, кто тут вор и кто, между прочим, террорист!

Старик удалился в глубь помещения, ворча сердито о том, что,мол, сделаешь людям в кои-то веки добро, а благодарности от них нипочем недождешься. Тотчас с грохотом распахнулась дверь, и в комнату спустились двабравых милиционера в форме.

— Старший сержант Зимородко! — представилсяпервый. — Васильич! Что у тебя опять стряслось?

— У меня-то ничего, — недовольно пробурчалВасильич, являясь перед милицией, — вот, иностранцы какие-то приблудились.Сами пьяные в стельку, а сами еще скандалят!

Зайковский сжал локоть Надин, призывая ее молчать.

— Документики ваши попрошу, гражданин! — строгосказал старший сержант Зимородко.

Зайковский пошарил в карманах и с удивлением понял, что бумажникна месте. Он открыл его и просмотрел наскоро содержимое, так чтобы не виделипосторонние. Все было на месте: документы, кредитные карты, небольшоеколичество наличных денег. На руке были платиновые швейцарские часы, в кармане— золотой «паркер». Грабители ничего не взяли.

— Оч-чень интересно… — протянул милиционер, внимательноразглядывая его паспорт. — Значит, вы утверждаете, гражданин Зайковский,что вас ограбили и избили?

— Да, нас обграбиль! — заверещала Надин, отволнения разучившись правильно говорить по-русски. — Нас обграбиль иизбиль… нас усыпиль.., и бросиль в этот ужасный место!

— Интересная картина! — протянул старший сержант,вертя в руках паспорт Зайковского. — Первый раз вижу, чтобы грабители нетронули бумажник… Какие-то, прямо скажем, странные грабители!

— Они взяль мой шуба! — не унималась Надин. —Они взяль мой совсем новый норковый шуба!

— Ничего я не утверждаю, — поспешно проговорилЗайковский, который хорошо знал, как нужно вести себя в экстремальныхобстоятельствах, к которым, безусловно, можно отнести общение с отечественноймилицией. Нас абсолютно никто не грабил. Мы совершенно случайно зашли в этукотельную…

А тут от тепла разомлели и задремали…

— Как это никто не грабиль? — возмутиласьНадин. — А мой шуба? Кто же взял мой шуба?

— Первый раз вижу таких странных грабителей, —задумчиво повторил старший сержант Зимородко. — Они не только не тронулибумажник, они даже, кажется, оставили в нем деньги!

Андрей Зайковский не стал бы тем, кем он стал, он не стал быбогатым и влиятельным человеком, если бы он не умел с полуслова пониматьотечественную милицию. Он прекрасно понял намек наблюдательного милиционера и,поспешно вытащив из бумажника пару хрустящих зеленых бумажек с портретоминоземного президента, незаметно вложил их в удачно подвернувшуюся рукустаршего сержанта Зимородко.

— Как же так? — продолжала кипятиться непонятливаяНадин. — А мой новый норковый шуба?

— Успокойся, — прошипел Зайковский, болезненноткнув подругу в бок. — Ты сама потеряла эту шубу! Я куплю тебе новую! Сидитихо!

И, ради бога, говори нормально по-русски!

— Значит, выходит, не было никакогоправонарушения? — уточнил Зимородко, заметно потеплев лицом. — Ну, нанет, как говорится, и суда нет! Так оно, понятное дело, для всех лучше! Значит,не будем протокол составлять.., кому нужна вся эта писанина?

Вас, гражданин Зайковский, может быть, сопроводить до местапроживания?

— Ни в коем случае! — испугался многоопытныймиллионер. — Нам совсем недалеко, мы прекрасно доберемся!

— Что-то мне лицо ваше удивительно знакомо! — несдавался Зимородко. — Где я мог вас видеть?

— Думаю, вы ошибаетесь, — оскалился в напряженнойулыбке Зайковский и вытащил из бумажника еще две зеленые бумажки.

— Может, и ошибаюсь, — охотно согласилсямилиционер, и деньги бесследно исчезли в его руке.

Зайковский вздохнул с облегчением. Старший сержант, скореевсего, принял его за находящегося во всероссийском розыске преступника, поэтомуи согласился на достаточно умеренную взятку. Если бы он узнал известногомиллионера и мецената, Зайковскому, конечно, не удалось бы так легко от негоотделаться.

— Ну тогда не смею больше утомлять своимприсутствием, — Зимородко неожиданно заговорил языком персонажейисторических мелодрам. Он бросил строгий начальственный взгляд на присмиревшегоистопника, который в ответ вылупил честные голубые глаза, и вместе с молчаливымнапарником покинул котельную.

— Никогда не говори при ментах с акцентом! —прикрикнул Зайковский на свою обиженную подругу. — Они с иностранцами нецеремонятся! Могли влипнуть в серьезную историю…

— Раньше было наоборот… — жалобно проговорилаНадин. — Как увидят, что иностранка, сразу вежливые становятся!

— Раньше было так, а теперь иначе! проворчалЗайковский. — Времена меняются, дорогая моя, и милиция меняется вместе сними! Они знают, что иностранец скоро уедет и не будет права качать!

— Но моя шуба…

— Забудь ты про свою шубу! — Зайковский повернулсяк истопнику. — Дед, машину поймай, я тебе заплачу!

— Это уж как водится, — охотно согласился старик,напяливая ватник. — Бесплатно нынче только кошки родятся… Машину — это мызапросто, это со всем нашим удовольствием…

Только, мил человек, деньги вперед попрошу, а то сам знаешь,какое у нас время!