Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее мы со стариком заходим внутрь, оставив наших стражей за спиной, и тут же навстречу нам выходит… женщина-гоблин.
— Снова ты, — произносит она и звук ее голоса похож на воронье карканье даже больше, чем у второго тролля.
Женщина очень старая и значительно ниже, чем гоблины-охранники. Она заметно худее, а в ее ушах блестят огромные кольца-серьги. Еще волосы. Они у нее спутанные и длинные, словно давно немытая конская грива. Она больше похожа на тролля, чем на гоблина, хотя по-честному, я не совсем в этом разбираюсь.
Лицо старухи все испещрено шрамами и имеет угрожающее выражение. Один глаз у нее заплыл, зато второй ярко-желтый. И смотрит она им так внимательно, словно забирается тебе под кожу. Мне кажется, она живет уже столько лет, что считывает информацию о тебе буквально на лету.
Мне становится страшно, особенно когда троллиха, или как ее нужно называть, начинает движение прямо на меня.
— Мадлена, мы пришли к тебе по очень важному делу, — произносит Сафрон.
— Конечно, по важному. По другим делам ко мне не приходят, — говорит Мадлена и заходится в хриплом смехе, который, впрочем, тут же обрывается.
— Ведьма, — заявляет она и снова впивается в меня своим взглядом, — давненько я уже не видела ведьм. Откуда она взялась? Разве вы там, в верхнем мире, не истребили их всех?
И она тянет ко мне свою руку, местами покрытую струпьями.
Я вздрагиваю, но не рискую отстраниться.
— Ульяна теперь член нашего Круга. Веди себя с ней соответственно ее положению. Ты не можешь трогать ее без ее разрешения.
— Плевала я на ваши правила с высокой колокольни. И буду плевать! Чтоб мне гореть в адском пламене.
Троллиха ухватывает меня за волосы и тянет мое лицо к своему. Теперь ее желтый глаз всего в каких-то тридцати сантиметрах от моего лица, а ее нос вздрагивает, обнюхивая пространство вокруг. В мой же нос в свою очередь ударяет запах болотной тины.
— Ведьма, — повторяет она и запах болотной тины вокруг меня усиливается, — молодая и сильная. Помеченная меткой…
Троллиха морщится, и ее хватка делается слабее. Она отстраняет меня от себя, хоть и продолжает держать.
— Ты морочишь мне голову, Маг, — рявкает нервно, — зачем ты притащил ее сюда? Зачем притащил помеченную?
— Метку нужно убрать, Мадлена.
Женщина отпускает меня резко. Так, что я чуть не валюсь наземь, и поворачивается к Сафрону.
— Ты видно шутишь, Маг? Убрать Его метку? — она говорит, особенно выделяя слово Его.
— Я вижу, ты принимаешь меня за идиотку!
Градус напряжения в хижине мгновенно возрастает.
— Он не узнает, что это сделала ты, — произносит старик.
— Не узнает? Скажи-ка мне, многоуважаемый Сафрон, кто еще мог бы сделать это, если не я? Кто еще может изменить то, что он собственноручно пометил, как свое. Я вообще удивляюсь, что ты, старик, до сих пор жив. И что останешься жив еще хоть сколько-нибудь долгое время.
— Это не твое дело, Мадлена. Просто сделай, что тебя просят и мы уйдем. А иначе… тебе не придется ждать гнева Темного лорда. Ты получишь проблемы уже сейчас.
Троллиха подходит к Сафрону так близко, как до этого подходила ко мне.
— Угрожаешь? Мне?
— У нас всегда все складывалось так хорошо, Мадлена, — произносит Сафрон вкрадчиво, — давай не будем и сейчас нарушать нашего взаимовыгодного сотрудничества. Тут ведь замешаны не только мы с тобой, но и твой народ. Пока мы с тобой ладим, вы все живете здесь в почти полной безопасности. Вас не трогают ни драконы, ни кто либо еще. Подумай не о себе, но о них.
Несколько минут в хижине царит молчание.
Сафрон и троллиха ведут безмолвный диалог, невольной свидетельницей которого я становлюсь, пока в конце концов старик не побеждает.
— Ладно, — сдается Мадлена, — я уберу. Но за последствия будешь отвечать ты сам. И только если она согласится.
И она снова поворачивается ко мне.
— Что же, ведьма, ты согласна, чтобы я убрала с тебя Его метку?
Ее желтый глаз снова изучает меня словно под микроскопом.
— Да, я согласна, — киваю поспешно.
Чем быстрее сделаем дело, тем скорее уберемся отсюда.
— Может быть немного больно.
Я сглатываю и киваю.
— Хорошо.
— А может, будет больнее, чем ты могла бы представить.
— Неважно.
Уж как-нибудь потерплю.
— Необычно, хммм. Ну, ладно, тогда подходи ко мне. Дело-то не шибко сложное для меня, вот только последствия… Ты же понимаешь, насколько он будет зол…
Он не будет зол.
Он умер, умер, умер… Я смогла постоять за себя и отомстить. За то, что он взял меня силой, за все! Я обещала ему, и я сдержала свое слово!
Я смогла, у меня получилось!
А вдруг мне повезет, и он умрет насовсем? Девять жизней, как у кошки. Кажется, что ты бессмертный, потому что ты умираешь и воскресаешь вновь, пока не наступает та самая, последняя…
Демид
Кажется, что боли не будет конца…
Давно я не умирал так долго и так мучительно. Давно я вообще не умирал.
Теперь же эта боль накрывает с головой и ничего не остается, как подчиниться ей и позволить раздирать мое тело на куски. Рвать внутренности по живому и расщеплять их на атомы.
Позволить забрать мою жизнь лишь затем, чтобы потом дать ее снова.
В том же месте, на том же гребаном раскаленном песке и с той же болью, что ни за что не отпустит и будет разъедать помимо тела еще и мозг, снова и снова.
В бреду, без еды и воды, с осознанием, что ты ничего, абсолютно ничего не можешь поделать и карты уже разыграны за тебя. А ты лишь тот, кто случайно попал под раздачу.
Проклятый.
Тот, кто не смог спасти…
Физическая боль ничто по сравнению с той, что подтачивает меня изнутри…
И к этой боли с недавнего времени прибавилась еще одна…
Только это совсем другая боль.
Дикая и сладкая. Сводящая с ума. Тягучая, словно мед, пьянящая и мучающая с особенной медленной извращенностью.
Ульяна.
Мое наваждение… мое проклятье и моя слабость.
Я настолько поглощен ею, настолько хочу обладать, что рядом с ней я забываю обо всем остальном.
Растворяюсь в ощущениях. Теряю контроль и начинаю хреново соображать.
И позволяю ей много из того, что никогда бы и ни при каких обстоятельствах не позволил кому-то другому.
Но ей можно.
Если это и есть притяжение пары, то пусть все идет нахер. Я хочу избавиться от этого притяжения.
Бред и ты
