А потом, когда она всё-таки поправилась и у неё появились друзья, их всех убили.

— Извини, — сказал я. — Глупость спросил.

— Ничего, — ответила куколка. — Это у всех бывает. Ты не бойся за меня, я не стану пищать. И ничего не буду хватать и лезть куда попало. Нас учат дисциплине.

— Вот в этом я сомневаюсь, — признался я.

Мы были уже перед дверью, а Лихачёва ещё не наблюдалось. Пробок в Москве нынче нет, слишком дорогой бензин, но ведь могло его что-то задержать?

— Зайдём, — решил я и взялся за ручку двери.

Дверь открылась легко. Комок действительно ждал моего появления.

Я вошёл первым, огляделся.

Ну, всё как обычно. Глухая стойка прилавка из того же непонятного бугристого материала, что стены и потолок. За ней — метра два пространства, далее плотный занавес.

Прохладно.

— Эй! — позвал я. — Есть кто?

Всё-таки я не был уверен, что Продавец мёртв.

Тишина.

Наська попыталась высунуться вперёд, я придержал её за плечо.

— Можно войти? — снова позвал я.

Нет ответа.

— Пахнет, — сказала Наська.

— Чем? — я насторожился. У куколок чувства развиты куда сильнее, чем у людей. — Кровь?

— Нет… химия какая-то. И озон.

Я принюхался. Да, пожалуй, слегка пахло грозой. Химических запахов я не ощущал.

— Хорошо, — решил я. — Стой пока тут.

И двинулся вперёд.

Продавца я увидел, когда подошёл к прилавку. Он лежал сразу за стойкой, вытянувшись в полный рост всей массивной тушей, замотанной в серые и песчано-коричневые тряпки. Из-под одежды, будто ноги, торчали толстые металлические штыри, с растопыренными, будто птичьи лапы, опорами. Под телом расплылась большая липкая лужа густо-синей жидкости.

— Что за… — сказал я и, опёршись на стойку, перепрыгнул к Продавцу. Наклонился, посмотрел в проглядывающее сквозь ткань лицо. Глаза были закрыты, лицо казалось мёртвым.

В общем, мёртвым оно и было.

За спиной легонько стукнуло — я обернулся, обнаружил, что Наська стоит на прилавке. Похоже, запрыгнула прямо с пола.

— Мёртвый, — сказала Наська. — Это он пахнет.

Да, теперь я чувствовал идущий от Продавца запах. Он не был неприятным, он вообще казался неживым, это был запах сгоревшей электроники и разлившейся химии.

— Вашу ж мать… — сказал я, глядя на торчащие из-под одеяний металлические «ноги». — Вы что, роботы?

— Это механическая жизнь! — прошептала Наська с явным восхищением. — Перед нами сломанный автопродавец!

Я осторожно приподнял подол одежды. Металлические ноги ожидаемо имели что-то вроде сустава в районе колена, а заканчивались в рифлёном и явно металлическом цилиндре. Уже догадываясь, что увижу, я засучил Продавцу рукав. Кисть, на вид совершенно человеческая, в районе запястья была насажена на металлический стержень.

В общем, если бы ребёнка попросили изобразить робота — он бы примерно так и нарисовал. Не хватало разве что носа-лампочки.

Наська спрыгнула ко мне, тоже наклонилась над телом (если, конечно, сломанную машину можно так называть). Протянула палец, потрогала разлитую синюю жидкость, прежде чем я успел её остановить. Понюхала. Брезгливо поморщилась и вытерла об одежду Продавца. Сообщила:

— Это оно воняет.

Я тем временем обнаружил, что ткань на груди Продавца разрезана или прорвана. Развёл края — и обнаружил тот же самый рифлёный металл, только с узкой пробоиной, сантиметров десять-двенадцать длиной. Края пробоины торчали зазубринами, на них застыла синяя вязкая масса.

— Зарубили топором, — сказала Наська.

— Интересная версия, дорогой Холмс, — сказал я. — Но почему топором?

— Элементарно, Ватсон! — Наська взглядом указала в сторону. Я глянул. У края занавеса лежал топор. Деревянная ручка, клиновидное лезвие — самый обычный плотницкий топор. Даже не какое-нибудь экзотическое боевое оружие.

Как-то очень просто для всемогущих и самоуверенных Продавцов, нет?

Тюк топориком в грудь — робот-пришелец отбросил коньки и протянул грабли.

— Топор, — сказал я. — Мы же вроде не в Питере… Так, Наська. Говоришь, у вас дисциплина?

Наська быстро спрятала палец, которым собиралась потрогать пробоину, за спину.

— Ничего не трогать, — сказал я. — Иначе поедешь в Гнездо, я тебе гарантирую.

Кажется, она поняла, что я не шучу.

— У меня карточки на метро нет.

— Сюда же как-то просочилась? Пешком пойдёшь в крайнем случае.

Наська огорчённо кивнула. Что-то развернула в ладошке и забросила в рот.

— Ты что ешь? — воскликнул я.

— Конфетку!

— Где взяла?

Наська ткнула пальцем под стойку. Там была длинная полка, на ней одиноко стояла стеклянная вазочка с разноцветными леденцами в прозрачных фантиках.

— Тут! У всех Продавцов есть конфетки, они дают детям!

Я вспомнил, что при мне Продавцы и впрямь иногда угощали детей, притащивших лут или пришедших с родителями, леденцами. Криминала тут не было, они явно копировали земные обычаи.

— Всё равно, нечего грязными руками… ты эту жижу трогала! — строго сказал я.

В дверь тихонько постучали, и нотацию пришлось прервать.

— Сиди и жди! — велел я. Перебрался через стойку, подошёл к двери. Открыл.

И обнаружил мрачного Лихачёва.

Полковник был в штатском, но пиджак оттопыривала кобура.

— Заходите, — сказал я.

— У меня кристаллов с собой нет, — заметил Лихачёв.

— Ничего, тут и Продавца уже нет.

— Нет? — оживился полковник и быстро вошёл. — А где он? И как ты узнал?

Похоже, Лихачёв решил, что я обнаружил брошенный на произвол судьбы Комок. Удача, конечно, для начальника отдела «Экс». Продавцы были не меньшей загадкой, чем Инсеки или Изменённые.

— Он тут, но его уже нет.

— Ясно, — Лихачёв кивнул.

Быстрым шагом подошёл к прилавку, глянул. Поморщился, увидев Наську — та помахала ему рукой, опасливо улыбаясь. Похоже, к полицейскому она относилась с большим пиететом, чем ко мне. Потом Лихачёв увидел металлические части и прямо-таки завопил:

— Робот! Грёбаный робот!

— Сам в шоке, — согласился я.

Лихачёв резко обернулся ко мне. Спросил:

— Кто-то ещё знает?

— Дарина.

— Ну это понятно… Максим, что стряслось?