– Вряд ли я смогу его забыть, даже если мы вообще не будем праздновать.

Маринка страдальчески вздыхает, явно призывая себя к терпению. Уверена, что я просто издеваюсь над ней, но это не так. Я действительно не понимаю всех этих прелестей свадьбы на сто персон. И действительно буду помнить день нашего бракосочетания просто потому, что он случился.

Но да, не могу удержаться от легкого сарказма. Хотя на деле за ним прячется ужас. Как представлю все эти танцы, конкурсы, кучу гостей, бесконечные тосты, фотографии… Этот день я не забуду, конечно, но совсем не по той причине, по которой хотелось бы.

– Дим! – Маринка укоризненно смотрит на меня, сложив на груди руки. – Ты ведь издеваешься?

– Да наверняка, – она вздергивает брови, я чуть подаюсь вперед, чтобы положить ладонь ей на коленку. – Хорошо, Марин, если ты хочешь такую свадьбу, пусть будет такая. Только честно, я не готов всем этим заниматься. Ты же видишь, я сейчас с утра до ночи пропадаю на работе.

– Я уже сказала, что не буду тебя напрягать по пустякам, – она смягчается, наклоняясь, целует меня, проводя пальцами по щеке. Поднявшись, начинает убирать оставшуюся от завтрака посуду.

– Слушай, – поддаюсь я внезапному порыву. – Может, на медовый месяц махнем в мамин дом?

Посуда перестает звякать на пару секунд, которые Марина стоит спиной ко мне. Поворачивается с тарелкой в руках, даже не обращая внимания на то, что на пол капает пена.

– Опять издеваешься? – спрашивает, приглядываясь.

– Нет. Правда, нет. Ты ведь знаешь, я люблю этот дом.

Марина кладет тарелку в раковину, выключив воду, тщательно вытирает руки полотенцем. По ее лицу видно, что так же тщательно она подыскивает слова для меня.

– Дим, – снова садится на стул и берет меня за руки. – Дом, конечно, милейший, но… Это ведь свадебное путешествие. Что мы там будем делать? Чинить старую рыбацкую лодку? Да и пляжи там отвратительные.

– Зато прекрасные горы.

Мы смотрим друг на друга, Марина закусила нижнюю губу и молчит. Я понимаю, о чем она думает: я или издеваюсь, или сошел с ума. Но я действительно люблю мамин дом. Если быть точным, это бабушкин дом. Бабушку я обожал. Она была строгая, но так сильно меня любила, что со мной эта строгость куда-то уходила.

Все детство я провел на юге, сначала с ней и дедом, потом только с ней, когда его не стало. Дом казался мне волшебным, созданным дедушкиным творчеством и бабушкиным умением организовать все так, что глаз не отвести. Картины на стенах, статуэтки, вышитые вручную скатерти и салфетки, невообразимое количество посуды самой необычной формы.

А еще у бабушки был патефон и коробка пластинок, к которым меня допустили только в четырнадцать. Конечно, гитара, холсты с красками и мольберт, старый, его сколотил дед, он иногда рисовал… Да много чего было в том доме, что манило меня каждое лето приезжать снова и снова.

Я не был там последние четыре года. Маринке хотелось летом за границу, и я уступал. Два года назад бабушка умерла, мы ездили на похороны, но заниматься разбором вещей было некогда. Мама оставила все, как есть, заперла дом, закрыла ставни, и мы уехали. С тех пор туда так никто и не ездил.

– Как насчет Мальдив?

Марина встает, возвращаясь к посуде. Я слежу за ее движениями, потом откидываюсь на спинку стула.

– Мы обойдем остров за сутки и начнем подыхать от скуки.

– Мы будем отдыхать, Дим! Лежать на пляже, пить коктейли, плавать и наслаждаться друг другом. Ты понимаешь, о чем я?

Она успевает домыть посуду и приближается ко мне с многообещающим взглядом. Положив руки на плечи, коленом раздвигает мои ноги и встает между них.

– Медовый месяц, Дим, – наклоняется ближе, и я чувствую, как начинаю возбуждаться. – Только ты и я. Муж и жена. Дмитрий и Марина Силантьевы.

– Умеешь ты уговаривать, – усмехаюсь я, гладя ее ноги, скольжу рукой под короткий халат, но Марина шутливо шлепает меня ладонью.

– Опоздаешь на работу, – замечает, отходя, – а ты этого терпеть не можешь.

– Точно, – я встаю и иду одеваться.

Когда выхожу в прихожую, Марина поправляет мне ворот рубашки, говоря:

– Пора переходить на новый уровень, Дим. Ты устроился на престижную работу. Это большой шаг вперед, надо учиться соответствовать.

– Например, проводить медовый месяц на Мальдивах?

– Например.

– А ты понимаешь, что я максимум выбью неделю, я ведь только устроился на работу.

Маринка целует меня с улыбкой.

– Я все понимаю, милый. Все будет хорошо.

* * *

– Дим, ты тут? – Марк хлопает меня по плечу, я досадливо морщусь на себя. Отвлекаться на работе на личные темы настолько, чтобы выпасть из беседы – это, пожалуй, перебор.

– Да, извини, – отвечаю, кашлянув, пытаясь сообразить, что мы с Марком обсуждаем. Благо, он мужик хороший, и не заостряет внимания на моих мелких промахах.

– Поделишься, чем так озабочен?

Я снова морщусь, отмахиваясь.

– Ничего серьезного. Свадьба вроде как в августе.

– Вроде как? – он вздергивает бровь, усаживаясь в кресло и начиная покачиваться из стороны в сторону.

– То есть точно, – улыбаюсь я. – Просто все решилось неожиданно, и теперь надо сделать так, чтобы все смогли, плюс ресторан, и тому подобное. Моя… – я на мгновенье сбиваюсь, а потом произношу слова, словно пробуя их на вкус. – Моя будущая жена как раз всем этим занимается.

Моя будущая жена. Странно, но я не могу соотнести эти слова с Мариной всерьез. То есть мы вместе восемь лет, и с этим нет проблем. Я понимаю, что проживу с ней всю жизнь, если будет угодно судьбе. Но впервые словно осознаю, что жена – это что-то другое, не то, что было у нас с Мариной до сих пор. Жаль только, что обдумать этот факт некогда.

– Сочувствую, – отвечает Марк. – Все, что касается свадьбы, вызывает у баб нервную истерию. Поэтому не советую спорить с ней. По большому счету, тебе ведь плевать, какие будут скатерти на столах и ленточки на стене?

Я смеюсь, качая головой.

– Меньше всего я думаю о ленточках. Но с этим все нормально, Марина понимает, что мне не до того.

– Повезло, – Марк откидывается на спинку кресла. – Моя доставала меня по каждой мелочи. Мне иногда кажется, мы и развелись из-за этих дурацких ленточек.

Мы вместе смеемся, он продолжает:

– Это, конечно, шутка, хотя только отчасти. Ты думаешь, что женишься на самой прекрасной женщине на свете, а потом она задалбывает тебя ленточками, ложечками, подушками и прочей фигней. А ты ее в ответ. В итоге эти