— Есть ли у него маорийская история? Насколько мне известно, эта часть острова Южного для них слишком холодна, но все эти маорийские названия...

— Да, вокруг озера были поселения. Маори пользовались перевалом Хааст. Они ходили через него на западное побережье в поисках зеленого камня — джадеита, очень твердого и высоко ими ценимого. Питались они рыбой, угрями и птицей — лесными голубями, какас векас. Вон видите место, его называют Шея, — он указал рукой вперед, — узкий проход между этим озером и озером Гавея, там была деревушка Ману-Каея, где ловили угрей и птиц. Она принадлежала племени Нгатимомое. Перевал использовали и для менее приятных целей... по нему проходили воины, неся с собой котлы для побежденных.

Фиона содрогнулась. Разве такое возможно среди этой красоты и покоя? Но разве ей самой не приходила частенько в голову мысль, что в ее родном краю гор, ущелий и озер земля окрашивалась не вересковым цветом?

— Скоро мы выпьем по чашечке чаю, мисс Макдоналд. Жена приготовила термосы и сандвичи. Ей ужасно хочется познакомиться с вами. Она тоже из Шотландии, но сюда приехала подростком. Она из Пиблза.

— Вы часто переплываете озеро?

— Зимой раз в две недели. Возим почту, хлеб и тому подобное. Иногда делаем неурочный рейс, как сейчас, когда везем охотников на кроликов.

— Так они все равно поехали бы только сегодня, даже если бы я нечаянно не задержалась? — радостно спросила Фиона.

— Нет, они собирались ехать с вами в понедельник. Они у нас уже пару дней...

— Я действительно была огорчена. Мистер Кэмпбелл, насколько я видела, расстроился.

— Мистеру Кэмпбеллу досталось за последнее время. Не берите в голову, он счастлив, что кто-то будет жить у них.

«Кто-то, только не я», — подумала Фиона.

Она открыла термосы. В одном был чай, в другом — кофе. Чай был отличный, как, впрочем, и сандвичи с сельдереем, сыром и изюмом (она нашла такое сочетание весьма аппетитным) и с беконом с томатным соусом. Трое остальных мужчин, продолжая разговор об охоте на кроликов, отправились в рубку. Мардо все время не спускал глаз с Фионы, так что она в конце концов смутилась. Она чувствовала бы себя естественнее, не будь рядом Эдварда Кэмпбелла, сердито посматривающего на нее. Она оживленно заговорила с Родом Стюартом, охотником помоложе. Кэмпбелл скривил губы. «Решил, что я заигрываю с этим юношей, — подумала Фиона. — Но я хочу быть со всеми дружелюбной, а не вести себя как чопорная дама. Да черт с ним, с этим Эдвардом Кэмпбеллом». Вся троица вновь отправилась на корму и пристроилась среди наваленного там груза. Фиона была рада остаться наедине со шкипером, тот не бросал на нее двусмысленных взглядов, а просто дружески беседовал.

— Скоро налетит шквал, — сказал Ангус.

И действительно, впереди можно было разглядеть пенные шапки волн. Внезапно Фионе стало легко и свободно. Это был ее мир, который она знала и любила: гонимые бешеным ветром волны, брызги в лицо, сбегающие к берегу холмы, сверкающие вдали горные пики, хотя и выше, и заснеженнее тех, что она видела с детства, но все равно свои. Для нее ширь озера, водная стихия были родным домом. Она почувствовала, как у нее радостно забилось сердце. Как же ей повезло, что она приехала сюда! Впервые с того самого момента, как ее встретил на летном поле Эдвард Кэмпбелл, Фиона вновь с надеждой смотрела в будущее. Лишь бы его домашние не были столь же непереносимыми, как он.

Они входили в самое пекло норд-веста. В Шотландии на озере это был бы шторм как шторм, сопровождающийся ливнем, хлещущим по стеклам, туманом, из-за которого нельзя понять, где озеро, где холмы, где небо, а здесь они ложились с борта на борт и ныряли в кипящие волны ярко-сапфирового озера, и холмы купались в золотистом свете сухого жаркого зимнего дня.

— Я смотрю, вы умираете от желания взяться за него, — со снисходительным смешком проговорил Ангус и, уступив ей место у руля, стал давать инструкции.

Фиона с наслаждением почувствовала послушную дрожь штурвального колеса. Сердце затрепетало от радости. Трое мужчин вошли в рубку. Увидев Фиону за рулем, Эдвард застыл от изумления. Затем сердито обрушился на шкипера:

— Ты что, с ума сошел. Гас? Разве можно давать ей руль?

— А ты полагаешь, что эти рыжие волосы и сверкающие глазки вскружили мне голову, Эдвард, так, что ли? — подмигнул шкипер. — Готов держать пари, Эдвард, что в ее рекомендациях этого нет, но ты намотай себе на ус. Она выросла на Гебридах. Один из приходов ее отца был на берегу озера. Можно сказать, что лодками она научилась править раньше, чем читать.

Некоторое время Эдвард Кэмпбелл молчал. Фиону поразило, с каким злорадством она восприняла его ошеломленность.

Наконец он проговорил:

— Гас сказал «приход». Вы что, хотите сказать, что ваш отец был...

— Да, — бросила Фиона, — он был служителем пресвитерианской церкви. До того как я стала учительницей, я жила за городом. — Она повернулась к шкиперу. — Какой это остров, вы говорите?

— Голубиный. Дивное место. Летом мы здесь устраиваем пикники. Наверху там озеро. Нечто неописуемое — озеро в озере. Райское озеро. Моу-Тиму, место прилива и отлива. Да, да, там вода поднимается и опускается, как в море. А впереди пики Минареты и стойбище.

Эдвард вышел, потом вернулся:

— Пожалуй, последую твоему совету, шкипер. Надо же мне узнать ее получше. Вы бы не могли оторваться от штурвала, мисс Макдоналд?

Фиона заметила, как шкипер бросил на нее и на Эдварда недоумевающий взгляд.

— Есть кое-какие вещи, которые вам необходимо знать об укладе жизни в «Бель Ноуз», — начал он и предложил присесть.

— У меня тоже есть несколько вопросов.

— Выкладывайте.

— Я насчет бывшей гувернантки. Где пересекаются наши обязанности? Будет ли она вмешиваться или помогать, что в общем одно и то же. — Ей было не до щепетильности. Эта работа едва ли продлится долго. Она уедет как можно скорее, но все равно нельзя давать Эдварду Кэмпбеллу садиться себе на шею.

— Труди не только моя бывшая гувернантка, но и любимый и уважаемый член семьи.

— Я не член семьи, но мне придется жить в семье, и я хочу четко знать свои обязанности.

— Труди живет с нами, потому что жить где-то надо. Иногда она страшно мучается от болей, но переносит это по-спартански. Она честна до щепетильности, аскетична, дисциплинированна, но вмешиваться в ваши школьные занятия или лезть с непрошеными советами ей и в голову не придет. Я бы хотел, чтобы она как можно больше проводила времени с детьми вне занятий. Она оказывает на детей с их не очень налаженной жизнью самое благоприятное влияние. На сей счет у вас, вероятно, разные взгляды. Что касается стремления к так называемому самовыражению, то она враг подобных крайностей...

— Я тоже не большая сторонница этого, — внезапно прервала его Фиона. — Я тоже верю в дисциплину и любовь к детям. Они сами нуждаются в правилах и устоях, на которые можно было бы положиться, от этого чувствуют себя более защищенными.