Жункей безвольно откинулся на высокую резную спинку стула.

— Что так обеспокоило вас, господин Жункей? — спокойно поинтересовался Эрл, в свою очередь скрывая волнение от вести, что он, оказывается, прямой потомок королевской династии.

— Вы будто ничего не знаете, мой юный друг, — скорбно качая головой, произнёс купец. — С той поры королевством правит наместник Минýк Уулк, ставленник аджеронов, узурпировавший власть, окунувший страну в хаос несправедливости, где добрым людям живётся тяжко, где слово «честь» почти забыто, а отвага расценивается как умение ограбить беззащитного человека.

— Отец Ируст говорил, что колмадорийцы не только народ воинов, но и наёмников, и разбойников.

— Да, это так, мой юный друг, — вздохнул купец. — В любом народе, в любой стране в Междуземье можно встретить подобных людей. Но среди колмадорийцев немало честных и благородных, как ваши родители. Хоть страна и носит название Колмадор, самих колмадорийцев осталось не так уж и много. Наместник происходит из другой народности — хáррасов, никогда не имевших в своей истории королевских родов, они всегда были рыбаками. Эту народность, как и многие другие, колмадорийцы завоевали и включили их территории в состав королевства. Это было очень давно. С тех пор многое изменилось. Из-за постоянных войн с соседями, колмадорийцев становилось всё меньше, их женщинам пришлось выходить за мужчин из других народов. Редко сейчас можно найти чистокровного колмадорийца.

Вы же не просто из их числа, вы законный наследник трона. Считалось, что династия Саóрлингов прекратилась на вашем отце. После той битвы Колмадор ослаб, а Аджер, наш давний враг, наоборот, возвысился, сделав Колмадор своей провинцией, назначив наместника из никому не известного рода простых рыбаков, унизив, тем самым, знатные рода, остававшиеся в стране после смерти короля и королевы.

И вдруг появляетесь вы, похожий на своего отца, как его отражение в чистой воде, да ещё с символом власти Саорлингов, передававшимся из поколение в поколение. Вы совершенно один в этом мире, не имеющий влиятельной поддержки, но обладающий правом наследования. А это в вашем теперешнем положении смертельно опасно. Наместник ни за что не согласится добровольно отдать власть и это неудивительно: любой королевский трон обладает особой энергетикой. Раз севший на трон, никогда не согласится по доброй воле его оставить. Да и аджероны не захотят получить в своей провинции, каковой они считают нашу страну, воскресший род Саорлингов, ведь народ может объединиться и сбросить гнёт захватчиков.

Вот вкратце как обстоят дела, мой юный друг. Ваше появление взбудоражит всё и всех. Странно, что до сих пор никто не обратил внимания на поразительную схожесть с вашим отцом. Хотя это неудивительно. У народа короткая память. Но бесконечно так продолжаться не может. Если вас узнал я, то узнают и другие. Тогда, мой юный друг, вам несдобровать.

— Да, отец Ируст предупреждал, что эту вещь нельзя показывать всем и каждому, это может быть опасно для меня. Но настоятель ничего не сказал об опасности, поведанной вами. Он предполагал, что я могу принадлежать к знатному роду, но не знал, кто мои родители. Вы, господин Жункей, первый рассказавший мне всё, и единственный, кому я показал венец.

— Это очень хорошо, мой юный друг. Римар Жункей — человек чести, со мной многие хотят вести прибыльные дела, но я не со всяким соглашусь на это. Вы спасли меня из лап бесчестных стражников-аджеронов. Я хотел просто отблагодарить вас за спасение, рассчитавшись звонкой монетой, но сейчас хочу предложить другую помощь. Вы человек молодой, в жизни не искушённый, но уже имеющий смертельного, самого влиятельного врага, пока не подозревающего о вашем существовании. Вас непросто победить в бою, но легко обмануть словом и поступком, а ещё легче расправиться, используя власть.

— Что же вы хотите мне предложить, господин Жункей?

— Вы уже знаете, что в скором времени я направляюсь в Пиерон. Вы, как я понял, тоже намерены отправиться туда же. Мне нужен хороший телохранитель, а вам нужен умудрённый жизненным опытом человек, способный в нужное время дать дельный совет. Как я понимаю, вы собираетесь заявить о своём праве на трон, не смотря на все мои предостережения, верно?

— Не совсем, господин Жункей. Жизнь в монастыре и постижение Откровений Предтечей помогли мне усвоить одну простую истину: эта жизнь не вечна и всё — прах.

— Другими словами, вы вот так запросто откажетесь от права наследования?! — изумился купец, с любопытством разглядывая собеседника. — Большинство людей грезят о власти, борются за неё, совершая порой безумные и ничем не оправданные поступки, а расплачиваться приходится целым народам. У вас есть законное — заметьте! — законное право получить всё, о чём мечтает любой человек в королевстве: власть, влияние, богатство, возможность делать почти всё что заблагорассудится и ни перед кем не держать ответ, ибо выше вас не будет никого. И всё это вы называете прахом?!

— Да, господин Жункей, называю. Выше любого короля есть боги и принесённые ими Откровения, — убеждённо ответил Эрл.

Купец с полуулыбкой продолжал смотреть на юношу.

— Юность! Какая замечательная пора… — вздохнул Жункей. — В юности жизнь ещё кажется безмерно долгой, а граница между белым и чёрным, добром и злом чёткая, не размытая. Лишь с годами человек начинает понимать, что именно нужно было делать в молодости и как это делать, чтобы добиться желаемого результата, но вернуть уже ничего нельзя: время и обстоятельства всегда против. В чистую и светлую пору юности этого не понять. Осознание приходит позже, когда время упущено, а годы уже пригибают к земле. Гораздо позже начинаешь задумываться о том, что если бы твою теперешнюю голову да на тогдашние плечи… То в этом случае… О-о!

Купец мечтательно причмокнул.

— Но ведь вы говорили, господин Жункей, что в моём положении смертельно опасно заявлять о своих правах, — возразил Эрл. — Да и вообще, что мне делать на королевском троне? Государственные заботы — нелёгкое бремя. Взвалить этот груз на себя теперь — это значит отказаться от задуманного. А я хотел бы посмотреть мир, насытить любопытство, набраться впечатлений, чтобы в преклонном возрасте вернуться в монастырь и попросить у братьев разрешения вновь вернуться к постижению Откровений Предтечей.

— Хорошо, что вы осознаёте грозящую вам опасность и тяжесть бремени власти, — ответил Жункей. — Большинство жаждущих её, не понимают этого, они просто рвутся к ней, а получив, ввергают всё в хаос. У вас же иначе. Неужели это говорит кровь ваших предков, много поколений вершивших судьбы подданных? Любопытно. А ваше желание вернуться в монастырь я расцениваю как жизненную неопытность и наивность, уж простите мне подобную резкость в высказывании, мой юный друг. Но со временем вы поймёте, что в жизни есть и другие радости, кроме постижения Откровений. Давайте отложим этот занимательный разговор на другое время. Уже поздно, необходимо отдохнуть, а завтра вы дадите ответ на моё предложение о сопровождении меня в Пиерон в качестве телохранителя.

Купец хлопнул в ладоши. В комнате появился тот же слуга, что отпирал дверь.