– Я знаю. – Он сунул руку в карман в поисках чего-то. Когда он достал руку из кармана, между пальцев он держал маленький листочек бумаги.

– Я принёс это тебе.

Это было листик из печенья с пожеланиями. Я взяла его и ошеломлённо уставилась на него.

– Что? Почему?

– Я видел тебя раньше. Мне выпало это, и я подумал о тебе. Собирался приклеить его к твоей двери, но вот ты тут.

Моё недоумение было прервано громким голосом с другого конца лужайки.

– Куп, чувак, ты опять куришь посреди двора?

Все четверо синхронно, как заводные игрушки, повернулись. В нашу сторону шли три парня; главный из них шёл посередине и улыбался, как будто услыхал самую смешную шутку в мире.

Было трудно не раскрыть рот от изумления. Все три парня были привлекательными, но лидер в центре был наверняка самым красивым юношей в моей жизни. Он был золотым – по-другому не описать. Его кожа отливала светлым золотом, волосы тёмным золотом, а глаза были кристально-голубыми, ошеломляющими. Зубы у него были белыми и превосходно прямыми – нереальные зубы, у людей таких не бывает. Он был одет в тёмно-синий костюм с вышитым гербом и такие же тёмно-синие брюки.

Каро наклонилась ко мне и прошептала.

– Кажется, мы только что упали в каталог мужской одежды.

Три юноши остановились перед нами, широко доброжелательно улыбаясь.

– У тебя стальные яйца, Купер, – сказал огромный парень, стоявший слева от принца. У него была бритая голова и бронзовая кожа, он был высоким и огромным, с мускулистыми плечами и грудью; он был втиснут в чересчур тесный пиджак. Он держался в скованной манере, которая выдавала в нём спортсмена. Высказавшись, он глянул на принца в поисках одобрения.

Куп пожал плечами.

– Если меня выгонят, одним счётом меньше. – Он забрал у Хезер косяк и протянул парням. – Интересно?

Во мне поднялась паника. Я никогда раньше не слышала как кто-то тут говорил вслух о деньгах – как будто деньги были просто частью жизни. Как будто не было ничего стыдного, как будто ты не демонстрируешь всем, что ты – маленький, никому не нужный человечек. Я почувствовала внезапный иррациональный ужас, что они повернутся сейчас ко мне и спросят меня о счетах моей семьи.

– Смеёшься? – Большой парень скрестил руки на груди и покачал головой. – Я в футбольной команде. Папа меня убьёт если узнает, что я стоял с тобой рядом.

– Кстати, – сказал Куп, хитро ухмыляясь за косяком, – Я слышал как твой отец кричал на тебя во время заселения. Он жутко заинтересован в твоей футбольной карьере. Я боюсь, он может прийти к тебе среди ночи, отрезать тебе лицо и ходить по кампусу, притворяться, что он – ты.

– Иди нахуй.

– Дай сюда, – сказал принц, показав на косяк. – Соседи должны подниматься и падать вместе. – Он упал рядом с Купом и взял косяк, повернув голову к небу.

– Меня зовут Джек Кэррол, – вежливо сказал третий парень, протянув руку. Если при виде Купа мама Каро потянулась бы к святой воде, то Джека она самолично купила бы. Волосы его были аккуратно зачёсаны на бок, пиджак тщательно отглажен, галстук прямой, как стрела. Он выглядел как восемнадцатилетний мистер Роджерс.

Мы все по очереди пожали Джеку руку, и он аккуратно сел на лавочку, осторожно отряхивая штаны.

– Джек – игл-скаут, – сказал принц. – Если по его виду не понятно.

– А Минт – наследник риэлтерской империи, – отозвался Джек, ослабляя одной рукой галстук. – Если по его самоуверенности не понятно.

– Марк Минтер, – сказал принц, выпустив колечко дыма. Он кивнул в направлении большого парня. – А это Францис Кекоа, новейшая футбольная звезда Дюкета. Гордость Оаху, если верить его папе.

– Фрэнки, – быстро сказал тот, тяжело усаживаясь на скамейку рядом с Минтом. – Францисом меня не зовёт никто, кроме мамы.

– Но мне Фрэнки позволяет. – Минт глубоко затянулся, а потом передал косяк Купу. – Потому что он меня любит.

Фрэнки закатил глаза, а потом кивнул в сторону Каро.

– Мне нравится твой крестик. У меня тоже такой есть. – Он сунул руку под воротник рубашки и достал золотую цепочку с тяжёлым крестом. – Нам, католикам, надо быть заметнее.

– Только потому что я из Колумбии не значит, что я католичка, – резко отозвалась Каро, выпуская из пальцев крестик и складывая руки на груди. – Я пресвитерианка.

Куп рассмеялся и закашлялся дымом.

– Ай да Фрэнки.

– Извини, – сказал Фрэнки. – Я обрадовался, что будет с кем разделить свою католическую совестливость.

– А откуда в Колумбии? – Спросил Минт Каро.

– У меня родственники в Боготе. – Это слово, с громким ударением в конце, звонко скатилось с её языка. – Мы с родителями – из Майями.

Он кивнул.

– Я много бывал в Колумбии. Теперь многие проводят лето в Картахене.

– Проводят лето. – В устах Купа это прозвучало как ругательство.

– Если мы тут проходимся по семьям и религиям, – сказал Джек, – то вот мои родители сейчас находятся на том весёлом этапе увлечения южным баптизмом, когда они перестали быть людьми и превратились в библии на ножках. Так что показывать им кампус и выйти на греческую аллею было весело. – Он взял косяк и прищурился, глядя на Минта. – Дай угадаю: методисты. Все богатенькие обычно оттуда.

Минт усмехнулся.

– Единственная религия, которой следуют мои родители – это деньги.

Мы засмеялись. Сумерки сгущались, солнце стало оранжево-красным и спряталось за ветки деревьев. Мою кожу поцеловал тёплый ветерок. Я представила, как он летает вокруг нашего стола, трогает нас, сближает.

– А ты, Куп? – спросил Минт. – Мы с тобой семью ещё не обсуждали.

Куп опустил взгляд на стол.

– Моя семья – это один человек. И она атеист. Мы не верим в веру.

Фрэнки усмехнулся.

– Жёстко. – Он кивнул Хезер. – А ты что?

Когда все воззрились на неё, Хезер улыбнулась, как кошка, сожравшая канарейку.

– Мои родители почитают только одного истинного бога, – она говорила медленно, наслаждаясь нашим вниманием. – Меня. – Она остановилась взглядом на Джеке. – Вам тоже рекомендую.

Джек густо покраснел, а остальные за столом залились восхищённым смехом. Фрэнки с Минтом изумлённо переглянулись, а потом Минт неожиданно развернулся и через стол улыбнулся мне. Я шумно вдохнула. Самый красивый юноша в мире сидит в футе от меня и улыбается со мной общей шутке. Чудесность происходящего что-то со мной делала. Мою кровь наполнила уверенность.

– Вот это я понимаю стальные яйца, – сказала я и весь стол, включая Хезер, затрясся от смеха. Минт оценивающе посмотрел на меня. Я уже попала в зависимость. Это всё, чего я хотела: заставлять смеяться этих людей