– Детка, есть граница. Очень четкая граница, и мы на ней стоим. Если мы ее пересечем, я не смогу остановиться. Мне с тобой так хорошо. Твое тело, твои губы, твоя кожа… и все вместе взятое… сводят меня с ума. Поэтому, пожалуйста, давай чуть повременим.

Она замерла, и я, едва дыша, ждал ее ответа.

– А что, если я не хочу временить? – спросила она, затаив дыхание.

Мое сердце будто остановилось на секунду.

– Мэгги.

– Знаю. – Она крепко зажмурилась. Бушевавшая в ее мыслях борьба отражалась и во мне. Я почти чувствовал ее привкус в воздухе.

– Знаю, я всегда думала, что подожду. И в твоем клане принято ждать до брака, но… я просто… я чувствую… Мы же в любом случае поженимся, так? Мы ведь не маленькие. Я знаю, что выйду за тебя, поэтому, мне кажется, неважно, когда мы это сделаем, раз уж нам обоим этого хочется…

Я тупо на нее уставился. На большее мой запутавшийся мозг был неспособен. Потом я наконец произнес:

– Сейчас для тебя это будет чересчур. Твое тело и так слишком сильно отзывается на запечатление… а тут еще Бекки и все, что случилось в Лондоне. Мне кажется, лучше подождать. Но главное, что меня смущает, это то, что мы в горах, пытаемся найти твою подругу и лежим на заднем сиденье дядиного внедорожника. Я решительно отказываюсь вести себя как глупый подросток. – Я попытался улыбнуться, но Мэгги поникла. – Детка, я не хочу, чтобы наше первое воспоминание было таким. А ты?

– Я тоже, – вздохнула она. – Значит, тиран защищает меня… от самой себя?

– Похоже на то, – засмеялся я.

Я коснулся носом ее носа и выдохнул. Но если она готова к большему, то готов и я.

– Есть еще много всего, чем мы можем заняться, не переходя границу.

Ее заинтересованный взгляд вынудил меня вновь стиснуть ее в объятиях.

– Покажи, – взволнованно потребовала она и снова меня поцеловала; губы ее были мягкими, но требовательными.

И я показал. Мои пальцы впились в ее обтянутые джинсами бедра, и я показал ей в точности то, что имел в виду. Я опустил целомудренную бретельку у нее на предплечье чуть пониже, а потом соединил наши сознания. И тогда я понял, как же нам хорошо и легко вместе. Мэгги доверяла мне всей душой, и это не могло не радовать.

Долгое время спустя она устроилась на моей груди, как довольный котенок. Я водил пальцами в ее волосах и массировал кожу головы. Я думал, что после Мэгги уснет… но у нее по-прежнему не было сна ни в одном глазу. Я начал беспокоиться и копаться в ее мыслях, желая убедиться, что она не обиделась и что я не зашел слишком далеко. Но когда я увидел, как она прокручивает случившееся в голове, словно романтический фильм, то понял, что дело не в этом.

Я, хоть и на время, успешно отвлек ее от Бекки, чего и пытался добиться. Миссия выполнена. Я самодовольно улыбнулся.

Тут в окошко кто-то постучал, и мы оба подскочили от неожиданности. Мэгги попыталась спрятать руки и грудь, будто не была по-прежнему одета.

Заметив свет синей мигалки, я вздохнул и опустил окно.

– Констебль?

– Сынок, вы, верно, знаете, что останавливаться здесь запрещено. А целоваться – тем более, особенно в столь поздний час.

– Мы тут спим, а не целуемся. Мы путешественники.

– Неужто? – медленно произнес полицейский и постучал фонариком по стеклу. – А ваши запотевшие стекла говорят о другом.

Мэгги едва слышно вздохнула. Я взглянул на констебля и поморщился от досады.

– Ладно, возможно, немного мы и целовались, но теперь уже спим. Мы завтра в долину поедем.

– Зачем?

– Там отдыхали наши друзья. Они пропали.

Брови у полицейского сошлись на переносице.

– Вы о тех, кого тут до вчерашнего дня искали?

– Да, сэр.

Он поморщился.

– Понимаю, тяжело, когда такое происходит с друзьями, но иногда бывают несчастные случаи. Я вам мешать не буду, но мне кажется, лучше бы вы вернулись домой к семьям. Вы своих ребят здесь не найдете. Мы тут под каждый камень заглянули.

– И мы благодарны вам за усердие, – заговорила Мэгги. – Но если мы сами не попробуем, то до конца жизни будем жалеть.

Полицейский кивнул.

– Я патрулирую вдоль шоссе всю ночь, – заметил он. – Спите. И чтоб никаких шур-мур.

– Есть, сэр, – сказал я и тихо засмеялся, глядя на покрасневшую Мэгги.

Когда полицейский ушел, у меня вырвался смешок. Мэгги одарила меня насупленным взглядом и шутливо ткнула в грудь.

– Не смешно.

– До чертиков.

– Кошмар какой, – прошептала она со вздохом. – Так стыдно.

– Ты как? – спросил я, улыбнувшись. – После всего этого.

– После всего… этого? – уточнила Мэгги застенчиво и тоже улыбнулась.

– Ага.

– Шикарно, – прошептала она. – Прекраснее некуда. Знаю, я как с катушек слетела… Прости. Я была немного не в себе, и ты прав: со мной столько всего творится, а тут еще мое тело… нуждается в тебе. – Она покачала головой. – Спасибо, что не воспользовался, что знаешь меня как свои пять пальцев… и понимаешь, какой я иногда бываю девочкой.

– А мне нравится, что ты девочка, – засмеялся я. – Да, тяга у наших тел сумасшедшая, но моя главная обязанность – защищать тебя. Я не могу тебе навредить.

– Знаю. – Она улыбнулась, вспоминая обо всем, что случилось этим вечером. – И все же я хочу пересечь с тобой черту.

– О, совсем скоро мы ее пересечем… и не только, – прорычал я. – Вот уж точно.

Мэгги захихикала, и, боже мой, как же привлекательно она это делала!

– Ай-ай-ай, Калеб Максвелл… – Она покачала головой.

– Мэгги Камилла, – прошептал я и позволил ей снова улечься. На этот раз мы уснули.

Проснулся я от горячего дыхания Мэгги на шее – она по-прежнему лежала на мне. Улыбнувшись, она приподняла голову, а затем потянулась. Черт…

Я приобнял ее за талию, а она осмотрелась по сторонам. И тут же переменилась в лице: увидела, где мы, и вспомнила, что здесь делаем. Приятная расслабленность улетучилась. Ну ладно. Пора за работу.

Я помог Мэгги встать, и она села рядом, надела носки и кеды.

– Готова? – спросил я, и так зная ответ.

– Готова.

Мы перебрались на передние сиденья и помчались вперед – в долину. Мэгги вручила мне еще одну говяжью палочку, а сама, глядя на горы, впилась в булку.

Шли часы, и вскоре дорога стала ужасно неровной. Домики, к которым направлялись ребята, располагались в горах, на другом конце долины. Для внедорожника подобный рельеф не представлял особой сложности, но на такой узкой дороге мне приходилось быть особенно внимательным. Я начинал сомневаться в нашей затее.