– Политики готовы на все, чтобы сэкономить несколько монет, – ответила Лич.

– Вы можете туда позвонить и сообщить, что я приеду?

– В такое время?

– Мне все равно нечего делать.

– У вас есть машина?

– Временно, – сказал Ричер.

Ночь выдалась тихой и темной, и какой-то сельской, так что дорога до Дайера заняла меньше десяти минут. Зато чтобы попасть на Объединенную базу, потребовалось гораздо больше времени. Слияние произошло почти через четыре года после одиннадцатого сентября 2001 года, и если армия и экономила на чем-то, то не на системе безопасности. Главные ворота находились в южной части комплекса и производили неизгладимое впечатление. Повсюду стояли бетонные противотанковые надолбы, и машины проезжали по сужающейся дороге, на которой друг за другом выстроились будки охраны.

Ричер был в поношенной гражданской одежде, и к тому же без документов, удостоверяющих, что он имеет отношение к армии. На самом деле у него не было вообще никаких документов, если не считать потрепанного и мятого паспорта гражданина США с истекшим сроком действия. Но он приехал на государственной машине, и это произвело на охрану хорошее впечатление. Кроме того, армия имела в своем распоряжении компьютеры с данными о том, что он с сегодняшнего вечера находится на действительной службе. А еще у армии были сержанты, и Лич, сделав несколько телефонных звонков, запустила в действие цепь личных услуг.

В Дайере также имелся отдел криминальных расследований, и, к своему удивлению, Ричер обнаружил, что там есть люди, которые знают людей, помнящих его имя. Так что в конце концов через сорок пять минут после того, как он миновал первый барьер охраны, Джек встретился в канцелярии гауптвахты с капитаном военной полиции, серьезным темнокожим парнем лет тридцати, с именной табличкой на груди, сообщавшей, что его зовут Вайс. Он показался Ричеру честным и симпатичным, да и вел себя достаточно дружелюбно, поэтому майор решился ему довериться:

– Это личное дело, капитан. И оно ни в малейшей степени не имеет отношения к официальному расследованию. Я сейчас немного не в себе, поэтому вам следует соблюдать осторожность и не делать никаких записей о моем визите. Либо вы можете категорически отказаться со мною разговаривать.

– В каком смысле не в себе? – спросил Вайс.

– Складывается впечатление, будто я что-то сделал шестнадцать лет назад, и теперь оно вернулось и вцепилось мне в задницу.

– А что вы сделали?

– Я не помню. Но не сомневаюсь, что очень скоро мне расскажут.

– В компьютере говорится, что вас несколько часов назад снова призвали на службу.

– Точно.

– Никогда про такое не слышал.

– Я тоже.

– Звучит не слишком-то… Судя по всему, кто-то очень сильно хотел вернуть вас в юрисдикцию армии.

Ричер кивнул:

– Я подумал так же. Как будто меня экстрадировали из гражданской жизни. Только процедура была гораздо более простой. Без судебного слушания.

– Вы думаете, у них серьезные намерения?

– В данный момент мне представляется, что очень.

– А что вы хотите от меня?

– Я ищу майора Сьюзан Тернер из специального Сто десятого подразделения.

– Зачем?

– Я уже сказал: по личному делу.

– Оно имеет отношение к вашим проблемам?

– Ни в коей мере.

– Но вы тоже служили в Сто десятом, верно?

– Задолго до того, как майор Тернер там появилась.

– Значит, вы не намерены опровергнуть показания или давить на свидетеля?

– Не намерен. Это совсем другое дело.

– Вы ее друг?

– Я рассчитывал им стать. Или нет. Все зависит от впечатления, которое она произвела бы на меня при встрече.

– Вы с нею еще не встречались?

– Она здесь?

– В камере. Со вчерашнего дня, – ответил Вайс.

– В чем ее обвиняют?

– Взятка.

– Кто кому ее дал?

– Понятия не имею.

– За что?

– Понятия не имею.

– Сколько?

– Я лишь тюремщик, – развел руками капитан. – Вы же знаете, как здесь все устроено. Мне не сообщают подробности.

– Могу я ее повидать?

– Время свиданий закончено.

– Сколько у вас в настоящий момент гостей?

– Только она.

– Значит, работы не так чтобы много. И вы не забыли, что я здесь неофициально, сообщать о моем визите не нужно, значит, никто ничего не узнает.

Вайс открыл зеленую папку с тремя металлическими кольцами. Записки, распоряжения, приказы – одни напечатанные, другие написаны от руки…

– Кажется, она вас ждала, – сказал капитан. – Здесь есть запрос, который она отправила через своего адвоката. В нем ваше имя.

– Какой запрос?

– Скорее, инструкция.

– И что в ней?

– Она не хочет вас видеть.

Ричер промолчал, а Вайс заглянул в папку и прочитал:

– Цитирую: «По настоятельной и четко сформулированной просьбе обвиняемой ни при каких обстоятельствах не предоставлять майору армии США Джеку Ричеру, в настоящий момент находящемуся в отставке, бывшему командиру Сто десятого подразделения, право на свидание».

Чтобы покинуть Объединенную базу, Ричеру потребовалось ненамного меньше времени, чем туда попасть. В каждой из трех будок охраны спрашивали его имя и тщательно проверяли багажник, чтобы убедиться, что он именно тот, за кого себя выдает, и ничего не украл на базе. Миновав последний барьер, Джек поехал по маршруту местного автобуса, но, не доезжая остановки, притормозил на обочине. Здесь вообще имелось множество парковочных площадок. На юго-восток уходило шоссе I-395, на северо-восток шел бульвар Джорджа Вашингтона, а на запад – трасса I-66. Если б Ричер хотел попасть на восток, он выбрал бы I-395. А в пяти днях пути находилась I-95, автомагистраль между штатами, которая тянулась вдоль всего побережья. Но сейчас все дороги были тихими, пустынными и какими-то одинокими.

Вас не могли найти. И не найдут сейчас.

С последующим увольнением из рядов армии, но на сей раз не почетным и без сохранения регалий.

Она не хочет вас видеть.

Ричер выехал с обочины и покатил назад, в мотель.

Два типа в футболках исчезли. Очевидно, им все-таки удалось подняться на ноги, и они убрались восвояси. Джек оставил машину на обочине в двухстах ярдах от мотеля и не стал вынимать ключ из зажигания и закрывать двери. Он решил, что либо машину кто-нибудь угонит, либо ее найдут двое юных громил. Ему было все равно.