При этом, как правило, замалчивались обстоятельства его отстранения от должности в 1942 году.

Впервые иную точку зрения об А.В. Мокроусове я услышал от приехавшего из Москвы Героя Советского Союза В.Б. Емельяненко, который в те годы собирал материал к своей будущей книге о партизанских летчиках. Познакомились мы с ним в квартире Н.Д. Лугового. Его фраза о том, что А.В. Мокроусов в пьяном виде отдавал приказы о расстреле партизанских командиров, меня ошеломила. Потом я пытался расспрашивать об этом Николая Дмитриевича, но кроме брани в адрес А.В. Мокроусова ничего добиться не мог, он отказывался беседовать на эту тему. Примечательно, что в своей книге «Побратимы» он, единственный из всех мемуаристов, ни словом не упомянул об А.В. Мокроусове.

Это было самое большое, что он мог себе позволить в то время. В «Страде партизанской» Н.Д. Луговой полностью срывает с А.В. Мокроусова весь глянец. Он даже вводит в оборот такой термин, как «мокроусовщина». Основное обвинение — это бездарное руководство и «избиение командирских кадров».

Вторая тема, которая красной нитью проходит через всю канву «Дневника», — это конфликт в высшем руководстве партизанского движения в Крыму.

«Доколе! До каких пор в партизанском лесу у нас будет полыхать пламя этой грязной войны… Она так вредна, эта междоусобица! Это же не тот принципиальный спор, в котором истина рождается. Нет, это распри. Драчка группировок» [78, с. 209].

Совершенно невольно Н.Д. Луговой затронул такую тему, как перегруженность партизанских формирований всевозможными районами, секторами с их надуманными командирами, комиссарами, начальниками штабов, особыми отделами, заместителями по комсомолу, трибуналами. Нередко эти должности искусственно создавались для того, чтобы пристроить того или иного человека. Как это напоминает сегодняшний день!

Можно представить, как рядовые партизаны относились к этим «двадцать девять дней в месяце ничего не делающим руководителям, которые ни разу не участвовали в бою, не ходили на продоперации, но питались не хуже, если даже не лучше бойцов боевых отрядов» [78, с. 508].

Кроме вышеперечисленных мемуаров, в распоряжение автора в разные годы поступили воспоминания: Абибуллаева Нури, Ашировой Фатиме, Байды Марии, Бекировой Мамине, Ваднева Алексея, Беликова Андрея, Вихмана Леонида, Деменьева Николая, Ибрагимова Зеки, Ибраимовой (Кассе) Сафие, Калашникова Алексея, Кобрина Натана, Козина Октября, Кулика Ивана, Куликовского Александра, Кушнира Якова, Мазурца Федора, Осиюка Петра, Селимова Мустафы, Соловья Филиппа, Сорокина Григория, Сухарева Онисима, Халилова Нури, Черкез Сергея, которые в той или иной степени будут использованы в настоящем издании.

В отличие от абсолютного большинства территорий Советского Союза в Крыму оказался едва ли не самый большой промежуток времени между началом войны и оккупацией — сто тридцать один день! Поэтому ни о какой внезапности или нехватке времени для подготовки к партизанской войне говорить не приходится. Давайте перенесемся в те далекие годы, знакомясь с протоколами самого главного института власти той поры — заседаний бюро Крымского обкома ВКП(б).

Начнем с последнего мирного дня. Так совпало, что оно проходило именно 21 июня 1941 года.

Протокол № 22.

Рассмотрены вопросы о нормах отпуска кормов в животноводстве. Обсуждается газета «Красный Крым», так как в статье некоего т. Портного «отдельные недостатки колхоза показаны как типичные явления колхозной действительности», за что объявлен выговор цензору т. Квитчаному. Утверждается план проведения праздничных мероприятий, посвященных Дню Военно-морского флота, которые пройдут 26 июня.

Следующее заседание проходит через две недели 5 июля 1941 года. О том, что началась война, можно понять только по тому, что рассматривается вопрос об обучении женщин работе на тракторах. И добрый десяток вновь назначенных ответственных работников в связи с тем, что ранее работавшие на этих местах люди ушли в Красную Армию.

Каждое заседание два-три десятка человек исключают из партии. Причины разные: пьянство, воровство, аморальное поведение, скрытие непролетарского происхождения, непроявление бдительности при работе с врагами народа…

24 июня 1941 года в соответствии с решением Политбюро ЦК ВКП(б) СНК СССР было издано постановление о создании на добровольных началах в прифронтовой полосе истребительных батальонов для борьбы с диверсантами и десантными группами. Крым находится пока в далеком тылу, и, вероятно, потому только 15 июля 1941 издается приказ командующего войсками Крыма генерал-лейтенанта П.И. Батова о назначении подполковника А.В. Мокроусова командующим всеми отрядами народного ополчения Крыма [9, с. 27].

Появление этого приказа всеми историками воспринимается как нечто совершенно обыденное и само собой разумеющееся. В действительности все гораздо сложнее. Прежде всего давайте вдумаемся, что такое «отряды народного ополчения», о которых говорится в приказе.

«Народное ополчение — добровольческие военные и военизированные формирования — рабочие отряды, группы самообороны, коммунистические батальоны, отряды партийно-советского актива и др., формировавшиеся из лиц, не подлежащих первоочередному призыву по мобилизации» [107, с. 479].

В сознании советских людей народное ополчение обычно ассоциируется с обороной Москвы, когда из рабочих московских заводов было сформировано двенадцать дивизий, которые стали на защиту столицы и отстояли ее, в прямом смысле, ценой собственной жизни.

Надо отметить, что в связи с тем, что в Москве ополченцы сразу же отправлялись в действующую армию, то такой должности, как «командующий всеми отрядами народного ополчения», там не было, а появление ее в Крыму, на мой взгляд, требует пояснения.

К тому же необходимо более подробно рассказать о человеке, которого поставили на этот необычный пост или, что вполне вероятно, этот пост был придуман специально под него.

Сопоставляя все опубликованное, опираясь на воспоминания очевидцев, нужно признать, что судьба А.В. Мокроусова была действительно незаурядна.

Родился Фома Матвеевич Мокроусов 9 июня 1887 года. Псевдоним «Алексей Васильевич» появится много позднее и со временем вытеснит настоящие имя и отчество.

В период прохождения воинской службы на эсминце «Прыткий» он участвует в революционном движении. Спасаясь от ареста, бежит за границу. Мыкается по Швеции, Дании, Англии, Австралии, Аргентине. Работает на судах торгового флота. В 1917 году сразу же после Февральской революции возвращается в Россию — в Петроград, где с головой погружается в водоворот революционных событий. Во главе отряда моряков в октябрьские дни он захватывает Центральный телеграф.

В 1918 году в Севастополь приезжает из Петрограда большая группа профессиональных революционеров, своего рода «экспортеров революции».

Одним из них был и Алексей Мокроусов. Энергичный, решительный, повидавший едва ли не весь мир, он становится одним из наиболее ярких лидеров матросской массы. Примечательна его партийная принадлежность — анархист!