Как чёрная лента, вкруг ног обвилась,

И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

— А помнишь, какая смерть ждёт моего тёзку?

— Князя Игоря? Кажется, после Олега он тоже станет киевским князем…

— И с ним расправятся те самые древляне, которые прислали сейчас в Новгород гонцов просить защиты от Аскольда и Дира. Но Игорь забудет об этих гонцах. Ты помнишь, что с ним случится?

— Да, да, Игорь придёт со своей дружиной в древлянскую землю собирать дань. А когда уйдёт, ему покажется, что собрал мало, и вернётся к древлянам за новой данью…

— И тогда древляне перебьют дружину Игоря, а его самого привяжут к двум согнутым деревьям. Потом отпустят согнутые стволы, и они разорвут князя Игоря на части!

— Бррр! — вырвалось у Тани. — Ужасно!

Игорь хотел что-то сказать, но вдруг застыл с открытым ртом, потому что они оба отчётливо услышали за дверью какое-то движение.

— Танька, — шепнул он, — нас подслушивают!

Прежде чем она успела ответить, Игорь скакнул к порогу и распахнул дверь. В тёмном проходе, как тень, метнулось тёмное платно волхва Фарлафа и скрылось за поворотом.

— Так я и думал, — закрывая дверь, сказал Игорь, — этот противный волхв не хочет оставить нас в покое! Мне ещё днём показалось, что он нас выслеживает… Давай-ка поставим к двери этот стол… на всякий случай…

Они забаррикадировали дверь, но лечь так и не решились.

Светильник слабо потрескивал на столе. Вокруг бледного огонька роем вились мотыльки и мошки и падали с опалёнными крыльями на драгоценную скатерть, вытканную золотыми нитями. Огонёк колыхался, и поэтому в углах комнаты, за прозрачными пологами постелей, словно живые, двигались косые тени.

— Я хочу домой! — жалобно прошептала Таня.

— А как это сделать? — пожал он плечами.

— Я не знаю…

— Я тоже не знаю.

— Давай позовём фею Мечту…

— Тсс! — приложил он палец к губам. — Я опять слышу шаги!

Шаги на этот раз были отчётливыми и громкими. Возле двери шаги смолкли, и они услышали бодрый голос юного князя:

— Вы спите, братие?

— Нет, не спим! — обрадовалась Таня, отодвигая стол. — Заходи, княже!

Он переступил порог и, взглянув на перины, с усмешкой сказал Игорю:

— Не ведомо мне было, тёзка, что тебя почивать устроили на женском ложе!

— Я и сам не люблю таких постелей, — покраснел Игорь.

— Князь Олег учит спать меня, как воина: на голой лавке или на траве, подложив руку под голову, — продолжал князь. — А то ещё учит на коне спать, в седле, как спят воины в походе.

— В седле он спать не пробовал, княже, а дома спит на твёрдом матраце, — вступилась за брата Таня.

— Вельми хороший вечер ныне, — сказал князь Игорь. — Пошли гулять, братие! Поглядим, как пируют воины.

— Пошли! — быстро согласилась Таня. Ей так не хотелось оставаться в светёлке, что она сразу позабыла о своей усталости.

Князь Игорь внимательно посмотрел на тёзку и вдруг рассмеялся:

— Друже, мы с тобой равного росту… Давай для потехи наши платно поменяем!

— Как? — не понял гость.

— Я твои ноговицы надену… А ты моё княжеское платно на свои череса наденешь!

Они быстро переоделись, и Таня всплеснула руками.

— Слушай, Игорь, — сказала она брату, — князь как две капли воды стал похож на Петьку Воробьёва!

Её брат оглядел себя. Он был доволен княжеским нарядом, особенно ему нравились мягкие, чуть поскрипывающие сапоги из красного сафьяна.

И в эту минуту все трое услышали за дверью чьи-то тихие, крадущиеся шаги.

— Чуры! — дрожащими губами прошептал князь. — Спаси мя, Перун!

— Нет, это не чуры, княже, — сказал Игорь и рванул дверь. И так же, как в прошлый раз, в темноту терема скользнула тень волхва.

— Кто там еси? — передохнув, спросил сжавшийся у двери князь.

— Фарлаф, — чуть усмехнувшись, ответила Таня, которую начал забавлять испуг князя.

— Быть того не может, — озабоченно покачал он головой. — Главный волхв в сей вечер должен просить победу на Перуновой горе для войска новгородского.

— Но мы его ясно видели, княже!

— Быть того не может, — упрямо твердил он, — то чур пришёл в образе Фарлафа!

Увидев улыбки на лицах гостей, князь, по-видимому, застыдился своей трусости, выпрямился, выпятил грудь.

— Вельми большого вреда чуры не делают, ибо они суть духи домашнего очага, — уже спокойно пояснил он и прибавил, виновато улыбаясь: — Да ведь всё едино — духи! Холод череса и сердце пробирает!

— А ведь никаких духов нет на свете, княже, — сказала Таня.

— Не молви такого! — вскрикнул князь. — Язык отсохнет!

— Выдумки всё это, княже!

— Танька! — сердито буркнул по-княжески одетый брат. — Неужели ты не понимаешь, что спорить бесполезно?! Не забывай, что сейчас девятый век!

Князь ничего не понял из сказанного тёзкой, да его это, должно быть, сейчас и не интересовало.

— Бери светильник, — сказал он Тане, — и ступай наперёд нас, благо ты чуров не боишься. Я за тобой ступать буду, а ты, друже, за мной, — обернулся князь к Игорю. — Так мы и выйдем на дворище…

С ранних лет он привык повелевать и даже сейчас говорил с гостями, едва ли не как со слугами.

Со стороны их шествие выглядело вельми комично. По тёмным переходам и скрипучим лестницам княжеского терема медленно, словно слепые, двигались трое. Впереди Таня вытягивала руку с дрожащим огоньком светильника. За ней, затаив дыхание и насторожённо прислушиваясь, ступал на цыпочках князь Игорь. Одной рукой он держался за Танин воротник, а другую руку отбросил назад, судорожно вцепившись в княжеское платно на чересах своего тёзки.