Впрочем, стоит признать, что никто силком этих детишек не впихивал в мой дом. Так что и винить — то особо некого.

Искоса посмотрела на приемыша. Худой как тростинка, нескладный, с милой подростковой угловатостью. Взъерошенные жесткие черные волосы, уже изрядно отросшие. Острый подбородок, упрямо сжатые губы, вздернутый нос и холодные серые глаза. Руки спрятаны в карманах штанов. На коленке дырка, рубашку успел где — то порвать. Общий диагноз — ходячая неприятность. И ведь чувствует себя виноватым, губы нет — нет, но начинают подрагивать от сдерживаемых слез.

А признаваться не станет, характер не тот. Полукровки вообще на редкость упрямы. Вдвойне, если от них отказались родители и оставили на улице умирать.

Вздохнув, вытерла руки о фартук, шикнула на высунувшую мордочку саламандру и повернулась к сыну, скрестив руки на груди:

— Азар, я не собираюсь тебя отчитывать и тем более требовать вернуть кинжал. И не буду ругаться, потому что это мы уже тоже проходили. Помниться, потом пришлось вылавливать тебя из пруда и выковыривать пиявок из твоих штанов.

Уши мальчишки явственно покраснели. Он опустил голову, пряча взгляд. Это хороший признак, значит, я для него не пустой звук и смогу все — таки достучаться. Был бы тут Шенти, старший из приемных детей, его бы Азар без каких — либо возражений выслушал.

Сжала пальцы так, что побелели костяшки. Шенти настоял на том, что должен решить свои проблемы самостоятельно. Пришлось отпустить, не смотря на собственное нежелание и предчувствие беды. Что бы хоть как — то меня успокоить, он обещал всегда поддерживать связь и, пока что, не нарушал своего слова.

Правда, волноваться за него меньше никто не стал. Мне было бы гораздо спокойнее, если бы дракончик мой не влезал ни в какие игры. Особенно с Гильдией Игроков.

Запрятав свои опасения и страхи как можно глубже, вернулась мыслями к насущным проблемам.

— Хорошо. Тебе стыдно, я это вижу и это значительный прогресс. Но ты можешь мне сказать, зачем украл клинок, вместо того, что бы просто попросить то, что тебе нужно? — чуть повысила голос, вынуждая ребенка сконцентрировать свое внимание только на мне. Только пришлось точно контролировать дозировку строгости и нежности в голосе. Не нужно заставлять его нервничать еще сильнее, Азар и так кусал нижнюю губу. Еще немного и окончательно прокусит.

Подошла к буфету и открыла дверцу, задумчивая почесывая нос. Сегодня этот орган чесался просто невыносимо, вызывая опасения, что его обладательница где — то умудрилась простыть.

Встала на носочки и дотянулась до небольшого глиняного горшочка. Там я прятала сладости от мелкоты. Без стула добраться до них не получится. А взять нужный можно только у меня в кабинете. Вытащив несколько леденцов, снова повернулась к Азару, в очередной раз поведя носом. Чувствую, что в этот раз возможна интерпретация, любимая Хаосом. Кажется, она звучит следующим образом: «Хороший нос за неделю кулак чует». Не знаю, насколько верно данное замечание и проверять, в общем — то, не сильно тянет.

— Азар, я жду ответ, — бросила ему леденцы, отметив, с какой легкостью и ловкостью сын поймал угощение. И улыбнулся, нервно и робко. Словно пока еще не разобрался, как именно стоит реагировать. — Почему ты не попросил этот ремень у меня?

— Ты бы не дала, — наконец выдавил из себя сын, опустив голову и с преувеличенным интересом рассматривая свои кожаные ботинки.

Тяжело вздохнула. Что — то в этом роде я и ожидала услышать. Сколько раз такое бывало? Сколько раз я доказывала приемышам, что не собираюсь ни в чем их ограничивать? Бесполезно. Они как дикие зверьки, попавшие в руки жестокого человека: каждый раз ждут удара, даже по самому ничтожному поводу.

И изменить такое отношение если и получится, то далеко не сразу. Если вообще получится привить понимание, что мне можно и нужно доверять. И я никогда не ударю и не унижу их. Хочется верить, что у меня получится.

Не смотря на все попытки сдержаться, все равно почувствовала горькую обиду, шевельнувшуюся в душе. Знаю, что глупо, только поделать ничего не могу. Разве что не усугублять свое положение и продолжать воспитательный разговор.

— Азар, а ты меня спрашивал? — тихо поинтересовалась, бегло проводя взглядом ревизию его одежды и обуви.

Потрепанная обутка выглядела не лучшим образом. Даже не скажешь, что купили всего неделю назад. К сожалению, телячья кожа, даже самой лучшей выделки, не рассчитана на частое магическое воздействие. Азар обожал прыгать по городам при помощи благополучно украденного у моего любимого папочки артефакта, позволяющего легко прыгать из одной точки мира в другую. Я даже не представляю, что будет, когда сына научится пользоваться собственной магией.

Черные штаны, уже успевшие обзавестись дырами на коленях, серая рубашка из хлопка, с определенным количеством пятен по всей поверхности. Повела носом. Так и есть, он еще и подраться где — то успел, правда, внешне никаких повреждений. Что ж, хоть чему — то полезному он научился за время, проведенное на улицах и в драках, уличную шпану обставит довольно легко. Во всяком случае, навыков для того, что бы озадачить противника и успеть слинять у него хватает.

— Сын, я понимаю, что ты мне не доверяешь. Более того, я принимаю это и считаю, что у тебя есть право на такое поведение. Но вот что мне никак не удается осмыслить, так это почему, даже спустя два года, ты не можешь просто подойти ко мне и попросить приобрести понравившуюся вещь, — попавшая в руки деревянная ложка хрустнула, разломившись на маленькие кусочки. Втянув воздух сквозь сжатые зубы, медленно сосчитала до десяти и обратно, беря себя в руки и старательно успокаивая бушующее в душе возмущение и боль.

Посмотрев на Азара тяжелым взглядом и виня себя за это, спросила, устало и как — то безнадежно:

— Как ты можешь судить, каким будет ответ, коли вопрос так и не прозвучал? Сын, не ровняй меня и других, тех, кого знал до этого.

— Мам…

Тихий всхлип вызвал удушливую волну стыда. Ребенок не виноват, что старые страхи все еще живы и довлеют над ним. Покачнувшись с пятки на носок и обратно, подошла к нему и притянула к себе, преодолевая слабое сопротивление любимого воришки. Он уткнулся носом мне в живот, обхватив руками за талию и тихо всхлипывая. Провела пальцами по его волосам, аккуратно разделяя прядки и, наклонившись, поцеловала его в макушку:

— Азар, я не остальные, я не они. Пожалуйста, начинай уже доверять мне.

Передавать эмоции получалось у меня из рук вон плохо, эмпатия совсем не мой профиль, к тому же эти дети изначально закрытые сами по себе. Достучаться до них проблематично и невероятно трудно… Но я все еще надеюсь на успех. А пока что придется учиться понимать друг друга при помощи невербальных выражений эмоций и чувств. Дело далеко нелегкое…

Однако, определенные успехи на этом поприще имеются. Во всяком случае, сейчас мне без труда удалось определить, что Азар понимает и осознает свою ошибку. Пусть и не может пока дать мне то, о чем я его прошу — свое доверие. Ладно, с этим я как — нибудь сама справлюсь. Терпение, вроде бы, главная добродетель, не так ли?