— Этим летом Мервик начинает свое обучение при дворе, — ответила Констанция, быстро взяв себя в руки. — Я надеялась, что герцог Вестер-Хонса будет лично наблюдать за тем, как мой сын осваивает рыцарское искусство.

Калас пожал плечами и понимающе усмехнулся. Они с Данубом уже обсуждали этот вопрос и пришли к решению, что воспитанием Мервика будет руководить Антид — один из лучших командиров герцога Каласа. Под его началом мальчик приобретет навыки, которые позволят ему приступить к обучению искусству пешего и конного боя; после этого им займется сам Калас. Констанция Пемблбери тоже знала об этом, и лишь дрожь в голосе выдавала герцогу ее истинные чувства. Зачем ей ехать с Данубом, если король уже давно мечтает оказаться в объятиях другой женщины?

Усмешка на губах Каласа свидетельствовала, что он прекрасно понимает свою подругу. Постоянные подтрунивания герцога над ее положением начинали изрядно раздражать придворную даму.

Констанция нахмурилась, вздохнула и вновь повернулась к перилам. Корабль Дануба медленно выходил из гавани на простор Мазур-Делавала, где «Речной Дворец» уже поджидал эскорт из нескольких военных судов. Только сейчас женщина с удивлением заметила, что герцог Калас одет вовсе не для морского путешествия. Судя по его наряду, он вообще не собирался куда-либо ехать.

— Дануб говорил мне, что ты отправишься с ним, — заметила она.

— Его ввели в заблуждение, — как ни в чем не бывало ответил герцог. — Я не испытываю ни малейшего желания снова лицезреть Джилсепони Виндон.

Придворная дама пристально смотрела на Каласа, обдумывая услышанное. Для нее не было секретом, что когда-то, еще до появления розовой чумы, герцог пытался уложить Джилсепони в постель, однако получил резкий отпор.

— Ты не одобряешь выбор Дануба? — спросила Констанция.

— Он хочет сделать королевой простушку, — презрительно хмыкнув, отозвался Калас и тут же добавил: — Да, я против подобного выбора.

— А может, ты просто ревнуешь? — язвительно осведомилась придворная дама, не упускавшая случая хотя бы отчасти расквитаться с герцогом. — Боишься, наверное, что Джилсепони не отвергнет его притязаний, как некогда отвергла твои?

Герцог Калас даже не пытался скрыть недовольную мину, появившуюся на его лице.

— В этом году король Дануб с удвоенным упорством попытается добиться желаемого, — произнес он тоном человека, посвященного в секреты своего господина. — А опасаюсь я как раз того, что баронесса не ответит на его ухаживания, что явится для короля серьезным оскорблением.

— Нет, тебя куда больше страшит, что она на них ответит, — продолжала настаивать его собеседница.

— Королева Джилсепони, — тяжко вздохнув, произнес Калас. — Что ж, этого и в самом деле следует бояться.

Констанция отвернулась и вновь устремила взгляд туда, где блестели воды Мазур-Делавала. Нахмурившись, придворная дама закусила губу. Сами эти слова — «королева Джилсепони» — отзывались в ее сердце острой болью.

— Многие не согласятся с тобой, и в первую очередь сам Дануб, — сказала она. — Ведь эту женщину считают подлинной героиней. Еще бы: сокрушила демона-дракона на Аиде, уничтожила отца-настоятеля Маркворта, которым овладел дух демона, да еще спасла мир от розовой чумы. И конечно же, многие будут утверждать, что она лучше, чем кто-либо, подходит на роль королевы Хонсе-Бира.

— В этом есть доля истины, — согласился герцог. — Для простонародья Джилсепони служит воплощением всех его чаяний. Но ее былые заслуги не восполняют иных качеств, которыми должна обладать будущая супруга короля. Одного умения искусно владеть мечом здесь недостаточно. Требуется происхождение, родословная, воспитание. Может, черни и по нраву простота Джилсепони Виндон. Но представь себе, какое приданое она привезет с собой в Урсал.

Калас вдруг умолк и встал у балконных перил рядом с придворной дамой. Он был настолько возбужден, что ей стало ясно: невзирая на все свои заверения, герцог страшно завидует королю и ревнует его к Джилсепони. Таргон Брей Калас, герцог Вестер-Хонса, командующий Бригадой Непобедимых, не привык к тому, чтобы женщины его отвергали. И хотя Джилсепони отказала ему десять лет назад, рана в душе герцога не зажила до сих пор. Сознание того, что Дануб вскоре заключит эту женщину в объятия, было для него столь же невыносимо, сколь и для Констанции.

Однако в Каласе говорило не только ущемленное самолюбие, и придворная дама знала об этом. Ей не требовалось долгих размышлений, чтобы понять, что к чему.

— Говоря о приданом, ты, верно, имел в виду ее связи с орденом Абеля, — произнесла Констанция.

— Она всего-навсего пешка в руках аббата Браумина Херда и прочих дурней, облаченных в сутаны, — отозвался герцог.

Собеседница посмотрела на него с явным удивлением. Почувствовав на себе ее взгляд, Калас оторвался от созерцания удаляющегося королевского барка.

— Неужели после стольких лет ты все еще ненавидишь церковь? — спросила придворная дама.

Ее вопрос касался события, произошедшего более двадцати лет назад. Калас уже тогда стремился блистать при дворе, а его задиристый нрав давал немало пищи для придворных сплетен. Юный герцог стал любовником королевы Вивианы — супруги Дануба. Потом Вивиана серьезно заболела, и все усилия тогдашнего настоятеля Сент-Хонса Джеховита, пытавшегося спасти королеву с помощью магических самоцветов, якобы являвшихся даром Божьим, оказались тщетными. Калас так и не простил ни Джеховиту, ни церкви смерть своей возлюбленной.

— Твоя ненависть к церкви заметнее даже, чем плюмаж на твоем шлеме, — произнесла Констанция. — Интересно, за все эти годы Дануб так и не догадался о ее причинах?

Взгляд герцога не был устремлен на собеседницу; он разглядывал город. После затянувшегося молчания Калас принужденно рассмеялся и пожал плечами. Знал ли король Дануб об амурных похождениях королевы и своего приближенного? Возможно, и знал, но не придавал этому большого значения. К тому же король и сам не слишком заботился о том, чтобы хранить супружескую верность, постоянно умножая список побывавших в его постели придворных дам. В их числе была и Констанция Пемблбери.

— Он никогда не любил Вивиану так, как любит эту Джилсепони, — заметила Констанция. — Все эти годы он ухаживает за нею, терпеливо дожидаясь ее благосклонности. За это время он ни разу не был близок ни со мной, ни вообще с кем-либо. Все приберегается для Джилсепони. Только для нее одной!

Теперь, когда Калас повернулся к ней, на лице герцога было совсем не то выражение, что ожидала увидеть Констанция.

— Такой и должна быть любовь, — задумчиво произнес он. — Может, мы с тобой оба ошибаемся, осуждая выбор нашего друга.

— Никак герцога Каласа посетило прозрение? — язвительно осведомилась придворная дама, и вновь ее собеседник лишь пожал плечами.

— Если Дануб любит Джилсепони столь же горячо, как любишь его ты, что ему остается делать? — вместо ответа спросил он.