— Я думаю, им лучше прогуляться или сесть за другой столик.

Валерий одобряюще кивнул, прошептал им что-то на ухо, и они пересели за самый крайний стол.

Прошло полминуты, и Валерий первым возобновил разговор.

— Марьянофф, у меня к тебе серьезное предложение.

— Опять предложение?

— Да, очень серьезное.

— Хорошо.

— Мои юго-восточные партнеры хотят купить твой бизнес.

Вот так в лоб и без подготовки.

— Ну и что?

В этот момент бармен принес коньяк. Валерий осушил свой бокал и тут же заказал еще две порции.

— Мои партнеры готовы заплатить любые деньги за твой бизнес, — сказал он уверенно.

— Любые вообще?

— Нет, любые в рамках разумного.

— Понятно, значит, на любые они все равно не согласны.

— Но ведь я говорю — в рамках разумного.

— Понимаешь, Валерий, любые деньги не могут быть ни в каких рамках, а, значит, мне это уже неинтересно, и потом, что это за «твои» партнеры.

— Это мои друзья из Азии.

— У тебя есть друзья, забавно. Интересно, а почему ты не продашь друзьям свой бизнес.

— И свой тоже, но их интересует доля не менее 50 % нашего рынка: у тебя 30 %, у меня где-то 22 %. Такой пакет их устроит.

— «Их устроит» — это интересная формулировка. А почему ты думаешь, что это устроит меня?

— Они предлагают бешеные деньги.

— Сколько? — спросил я из чистого любопытства. Я и не думал продавать свой бизнес, но мне было интересно, во сколько меня оценили за границей.

— Полтора миллиарда долларов только за твою долю.

— Меня это не интересует, — сказал я спокойно и встал из-за стола.

— Марьянофф, они все равно сожрут нас, ты помнишь последнюю интервенцию, мы все снизили цены наполовину, чтобы выжить. А если они кинут на наш рынок партию в десять раз большую, что будем делать тогда?

Ага, вот и обнаружился Иуда. Значит, это его рук дело, он вывел партию «черного» товара в Россию, используя свои связи. Все так просто и банально.

— Тебя ведет жадность, тебя пошло купили Узрамаев.

— Все равно подумай, за ними вся Юго-Восточная Азия, ты их не одолеешь.

— Мне это неинтересно, прощай. Хотя постой, а что у тебя за машина?

— Что, понравилась, могу прикрепить ее бесплатным приложением к сделке.

— А, так ты и машину притащил, чтобы соблазнить меня на сделку. Это зря, я в состоянии купить ее сам.

— Только не эту.

— Да, интересно почему, так дорога?

— Нет, цена для такой машины более чем разумная, всего триста пятьдесят тысяч евро, но вот очередь на нее, — и он закатил глаза.

— О'кей, как называется?

— Pagani Zonda.

— Пойду становиться в очередь, прощай.

Я давно уже сам себе хозяин, и мир с его миллиардами душ и мириадами звезд есть лишь место, где реализуются мои желания. Что сдерживает меня от моих желаний? Правительства, президенты, ООН, Интерпол, культура, традиции? НИЧЕГО.

Мы — те, на ком сейчас держится этот мир. А ведь он на ком-то держится. Поколение за поколением передают мир из одних рук в другие. Одни поколения справляются с содержанием мира лучше других. Кто-то приводит его в запустение, и потом следующее поколение, более талантливое и одержимое, опять начинает приводить этот мир в порядок только для того, чтобы следующие снова уронили его в грязь.

И так вечная, бессмысленная смена поколений и битва амбиций. Сейчас мир в наших руках, в моих руках, и, значит, я творю эту жизнь как художник. Люди просто живут, а я создаю эту жизнь. Как Бог.

В наших кругах стало очень модным страдать буддизмом. Вот сегодня я на вечеринке в честь семисотого воплощения Будды в нашем мире. Конкретно в Москве.

я не принадлежу к официальной московской тусовке, да мне это и не надо. Я завсегдатай ресторана «Антонио» и клуба «Infinity», но об этом никто не знает. Я вхожу в общую массу неких «новых русских», которые там бывают. Я в массовке московской тусни, тихо наблюдая за клаберами, юзерами, и экстравагантным бомондом.

Какие-то глупые журналисты норовят называть всех этих людей элитой. Это, конечно, сущий бред. Элита — это такие, как я. Элита — это люди, от которых зависит страна. Которые помогают ей жить и решают ее судьбу.

А эти, эти всего лишь марионетки славы — бомонд. Очень точное определение. Но мы взаимозависимы. ОНИ стремятся в элиту, а НАМ хочется быть в гуще их беззаботной жизни, и, значит, мы нужны друг другу.

И кажется, что мы сливаемся, образуя общее, пузатое облако веселья, которое летит над столицей. И только утром облако лопается, бомондная элита отлепляется от нас, и мы расходимся в дневном свете.

И только мрак опять слепляет нас в страшное, нежизнеспособное чудовище, которое веселится до утра. Хорошо, что мы сливаемся в единое целое только ночью, когда страна спит и не видит нас.

Только в нашей сумасшедшей стране еще возможно, что нищий и миллиардер когда-то учились в одной школе. Уже наши дети будут жить в разных районах города или мира и ходить в разные школы.

Когда все уляжется, у простых людей не будет шанса залезть наверх. Никогда. Россия устроила «ледовое побоище» в начале девяностых за место под солнцем, мы бились насмерть, зная, что места наверху будут принадлежать нам и нашим потомкам на века. Грандиознейшая бойня элит. Мы умрем, сдохнем от болезней и нервов, но наши потомки будут властвовать в этой стране несколько столетий.

У меня во владении находятся сорок семь поместий, домов, вилл, замков, квартир, апартаментов и бунгало по всему миру. Мне приятно осознавать, что я — Владелец. Какие-то странные механизмы жизни делают за несколько лет из выпускников-голодранцев солидных господ, распоряжающихся миллионами всемирно признанных денежных знаков.

В моем портмоне лежат электронные ключи от всех моих поместий, замков и домов. В каждом доме у меня кодовый замок, и я помню все коды, как таблицу умножения. Я тасую эти цифры в голове во время ничегонеделания, например в ожидании самолета, чтобы память постоянно их сохраняла.

В нескольких своих домах я храню крупные суммы наличных денег. В долларах, евро, йенах, английских фунтах. Я не уверен ни в чем в этом мире и держу пятьдесят миллионов в долларовом эквиваленте в наличном виде в подземных сейфах моих домов. Сейфы невозможно взорвать, вскрыть или унести. Электронные замки открываются только по сигналу через спутник, сами сейфы сделаны из сверхпрочного сплава, который используют только в космической промышленности.

Когда мои финансовые возможности еще были сильно ограничены, я покупал себе пальто один раз в два-три года. Я всматривался в каждый ценник, строя сложные уравнения в голове. Купить пальто из шерсти за тристи долларов или из кашемира за семьсот долларов. Эти расчеты отнимали кучу времени и нервов, и от них зависел весь мой годовой бюджет.