Бабушка достала из багажника военный бинокль и стала рассматривать местность. Дядя Витя задумчиво глядел вдаль.

– Придумал! – закричал вдруг дедушка и звонко хлопнул себя по лысине. – Мне ещё Машенька в прошлом году говорила, что в путешествиях самое главное – не портянки и компас, а мобильный телефон!

Дедушка тут же набрал папин номер. В смысле номер Машиного папы, конечно. Там уже волновались, почему это старики так долго не едут. Оказалось, дядя Витя свернул направо на Веспрем, а надо было ехать прямо – вдоль озера. Вся компания быстро запрыгнула в машину. Проехав Веспрем, дядя Витя крутанул руль и выехал обратно на трассу. Уже через пару минут появился знак на Балатонфюред. Всего в нескольких километрах от него находилась Тихани – деревня, куда направлялась вся компания.

«Мур! – думала кошка. – И когда же мы наконец приедем? В регулярном питании – залог здоровья, я это точно знаю. А мне ещё и Венгрию увидеть надо, и поохотиться тут всласть».

Дядя Витя теперь ехал чётко по указателям. С одной стороны плескалось озеро Балатон, а с другой – раскинулась на склоне холма Тихани. По склону холма, насколько хватало глаз, тянулись виноградники. В деревне цветы были практически везде: во дворах, на улице и даже в висячих горшках на столбах вдоль дороги. На участках, окружённых коваными фигурными изгородями, росли карликовые ели, ирисы, анютины глазки и диковинные цветущие кусты – жёлтые, розовые и нежно-сиреневые.

Белые аккуратненькие домики с алыми черепичными крышами кокетливо выглядывали из-за садов. На окнах красовались яркие деревянные ставни. Железные резные кресты на дымоходах защищали жилища и хозяев от нечистой силы.

Бабушка ахала от такой красоты и всплёскивала руками.

– А вот смотрите, диван кто-то поставил вместо лавки! – то и дело восклицала она. – Ну и дела, у нас враз такую хорошую вещь стащили бы!

Не переставая восхищаться сельскими пейзажами, бабушка пыталась вникнуть в венгерскую жизнь, читая все вывески, какие только встречались по дороге:

– Арон Кристали – наверное, это магазин какого-то Арона с хрусталём… Эттерем – на наш терем похоже. Цукражда… Цукор – да это же сахар по-украински! Кондитерская, значит. Чарда… Так, чардаш – скрипка такая есть и танец. Ресторанчик, что ли? Где музыку играют… Киадо. Тузлап. Э-э-э… непонятно…

Бабушке надоело гадать, поэтому она закончила упражняться в венгерском, к тому же и вывески уже закончились. Дядя Витя заглушил мотор и остановился у озера.

– Мо-рэ… – только и сказал он, выйдя из машины.

Балатон уходил за горизонт. Его мутная вода переливалась серо-голубым.

– Какое морэ, деревня? – захихикал дедушка. – Это ж река.

– Вообще-то, Балатон – это самое крупное в Европе озеро вулканического происхождения, – со знанием дела поправила бабушка.

– Сразу видно, Вячеславовна, что ты бывшая училка, – насупился дядя Витя.

– Бывших училок, как и бывших прапорщиков, не бывает, – бабушка с достоинством поправила волосы.

– Море, озеро – какая разница.

Ясно одно – красотища вокруг необыкновенная! Эге-гей!

Дядя Витя подбросил вверх кепку.

«Мур! – занервничала в клетке Нюська. – Где море? Какое озеро? Что-то я пропустила…»

Через несколько минут путешественники въехали в ворота симпатичного небольшого домика с красной, как у всех в Тихани, крышей. Их уже ждали. Во дворе неожиданно обнаружилась целая толпа народу. После того как все поздоровались и перецеловались, пришла очередь знакомиться.

– Эмильевич! Ты, что ли? – заорал дядя Витя, сгребая в охапку блондинистого мужчину иностранного вида. – А ты что здесь делаешь? Опять светодиодные лампочки распространяешь?

Дедушка толкнул дядю Витю в бок и цыкнул:

– Ты забыл, что Сергей Эмильевич экотуризмом увлекается?

– Д-добрый день и оревуар, ауфидерзейн, – нервно затараторил Сергей Эмильевич по прозвищу Плавали-Знаем. – Мы тут отбываем в Германию через пять минут готовить контракт.

В душе Сергея Эмильевича всё ещё жило воспоминание о том, как в прошлом году он заехал на дачу к бабушке и дедушке насладиться экотуризмом, но был жестоко искусан бешеной крысой. Поэтому при виде знакомой компании из прошлого он быстро спрятался в машину, тщательно закрыв все окна и заблокировав двери.

С деревянной лавочки у самого дома поднялись средних лет мужчина и женщина. Они улыбались. Это были Андраш и Беата – хозяева дома, сдававшие его маме и папе на время отпуска уже много лет подряд.

– Здравствуйте ещё раз, – пожал всем руки Андраш. – Как дела?

– О! – вскрикнул от удивления дядя Витя. – А я и не знал, что в Венгрии все по-русски говорят.

– Не все, а только люди старшего поколения, – задумчиво уточнил Андраш. – Мы с женой ещё при Советском Союзе в школу ходили.

– Ты, Виктор, не позорь нас перед европейскими соседями, – буркнул дедушка. – Раньше во всех социалистических странах русский язык учили. И хорошо, значится, учили, не так, как ты немецкий…

Папа пошёл проверять машину: через пять минут они выезжали вместе с мамой и Сергеем Эмильевичем в Германию. Мама тут же быстро подхватила бабушку и Машу под руки, чтобы показать до отъезда хозяйство. На кухне путешественников уже ждал обед.

И только о Нюсе все почему-то снова забыли. Сначала она распушила от возмущения усы и попыталась прицельным ударом выломать дверь клетки, но та не поддавалась. «Мяу! – отчаянно завыла кошка. – Ну пустите же, пустите меня в Венгрию! Пустите наружу!»

– А что здесь за са-абрание? – громко, по-московски растягивая «а», спросила появившаяся откуда-то рыжеволосая девчонка лет двенадцати, курносая и вся усыпанная веснушками.

– Знакомьтесь, – представил Андраш, – моя племянница Саша. Живёт в Москве, а к нам с Беатой приезжает на каникулы.

– Она моя подруга, – выпалила Маша, вернувшись с мамой и бабушкой из дома. – Сашка – полумосквичка. У неё мама – русская, а папа – венгр.

– В общем теперь вы все друг друга знаете, – мама поцеловала на прощание Машу и ещё раз обняла бабушку и дедушку. – Счастливо оставаться, а нам пора в Германию – контракт подписывать. Девчонки, слушайтесь старших и чур не шкодить!