Белой тучей заклубились над островом сотни потревоженныхптиц! Стремительно портилась погода. Всё бешеней делался ветер, гнавший кберегу табуны клокочущих волн. И клочья седого тумана цеплялись краями завершины горного кряжа, стоявшего на берегу, словно великанской работы оградавокруг конунгова двора…

А сам Нидуд уже понимал, что снова недооценил кузнеца. Нечеловек противостоял ему, а каменная скала! Волюнд молча шёл вперед, хромая наизувеченных ногах, готовых вот-вот ему изменить. И гнал Нидуда страшнымиударами, заставляя его отступать – сперва на шаг, потом ещё и ещё… Потом Волюндвдруг заговорил. Он сказал:

– Может, ты и любишь кого-нибудь, Нидуд конунг. Но длявсех, кто живет по другую сторону твоего забора, не человек ты, а ржавыйжелезный топор. Не был я таким никогда и не стану, да и тебя, видно, уже неперекуёшь. А нет у тебя власти надо мной и не будет, пока я дышу…

Кружившиеся чайки видели, как Волюнд загнал повелителяньяров в хижину, сложенную из замшелых камней. И как через некоторое время онвновь вышел наружу – один…

Неверными движениями он засунул за пояс свой меч и почти судивлением огляделся вокруг… По безрукавке текла алая кровь: победа над Нидудомдорого ему обошлась. Хватаясь за камни, побрел он к тайнику, к спрятаннымкрыльям.

Но не дошёл…

Сильный удар бросил его на колени, и жестокая боль пронизалаправое плечо. Он обернулся и увидел Ранд-вера, стоявшего в десятке шагов.

– Метко ты бросаешь нож. – сказал Волюнд. –Но бросаешь в спину. Ты трус.

Он размахнулся и бросил в Рандвера свой меч. Бросил левойрукой, потому что правая перестала повиноваться ему. Рандвер легко увернулся.Он сказал:

– Славный подарок приготовил мне Нидуд!.. Знаешь ли ты,раб, что я с тобой сделаю за его смерть?

– Не знаю, – ответил Волюнд, медленно оседая натропу. – Но вот рабом ты меня больше не назовешь.

Рандвер шёл к нему, на ходу свивая в руках верёвочную петлю.Волюнд смотрел на него, не мигая и не отводя глаз… Жизнь уходила с кровью изего ран, но в левой руке ещё оставалось достаточно сил. Рандвер подошёл, иВолюнд прижал его к земле и связал ещё прежде, чем тот понял, что произошло.Потом поднялся на ноги и, шатаясь, продолжил свой путь к тайнику…

Море глухо ревело у берега, сотрясая гранитные подножияскал. Бёдвильд не повернула головы на шорох, раздавшийся в углу: что моглошуршать в конюшне, на полу?.. Мышь?..

Но шорох повторился, и она скосила глаза.

Там, в углу, высунувшись откуда-то из-под пола, шарила всоломе тонкая мальчишеская рука. Рука Сакси, её меньшого единокровного братца.

Бёдвильд вскочила. Мигом пробежала через всю конюшню исхватила эту руку своими двумя.

– Бёдвильд!.. – шепотом позвал её Сакси. –Бёдвильд, лезь скорее!..

Ни о чем не думая, скользнула она в узкую нору. И некогдабыло вспомнить, как ещё в прошлом году мальчишки во главе с Сакси играли впохищение волшебного мёда. И как за неимением скалы, которую одноглазый Одинпросверлил своим буравом, они устроили этот подкоп. И как потом завалили его,чтобы не попало от старших…

Бёдвильд вылезла следом за Сакси по другую сторону стены. Ичьи-то руки тут же набросили на неё широкий плащ с капюшоном, прятавшим лицо.Бёдвильд оглянулась и увидела старого Хильдинга.

– Хильдинг!.. – сказала она. И больше не моглавымолвить ни слова.

– Давно поседела моя голова, Бёдвильд, – сказалстарый ярл. – А твоя – как жёлтый цветок, и мне мало хочется, чтобы еёвыбелило до времени. Сакси и Готторм отвезут тебя к моим братьям. А мой мечпозаботится о том, чтобы вас не догнали.

Бёдвильд обвила руками его шею, поцеловала в жёсткие седыеусы… Потом приметила Готторма – тот стоял подле Сакси, как воин подле вождя.

Она сказала ему:

– Готторм! Ведь Рандвер – твой брат!..

Готторм ответил с достоинством:

– Я сын конунга, Бёдвильд. И я сам выбираю, за кем мнеидти.

Тогда она спрятала лицо и пошла с ними к берегу.

Старый Хильдинг долго смотрел вслед беглецам. Он видел, каклодка немного покружилась по гладкой воде, а потом пошла туда, где пенилисьсердитые волны, разбивавшиеся о камни в устье фиорда… скрылась из глаз…

Тут-то Бёдвильд, прятавшаяся на дне, почувствовала, какчто-то живое зашевелилось у неё в ногах. Протянув руку, она откинула лежавшую влодке старую сеть и увидела кудрявую головку невольницы Хильд.

– Откуда ты здесь?.. – спросила Бёдвильдизумлённо. Рабыня обняла её колени и заплакала.

Тогда Бёдвильд обратилась к своему младшему брату,державшему руль. Она сказала:

– Куда ты правишь, Сакси?

Он ответил с удивлением:

– Как куда? К родичам Хильдинга ярла!

Бёдвильд сказала:

– Прошу тебя, Сакси, свези меня к острову Севарстёд.

Сакси долго молчал, прежде чем отозваться:

– Ведь там, на острове, наш отец!

Бёдвильд сказала так:

– Там Волюнд на острове, Сакси. Я чувствую, братец, сним что-то случилось. И если ты откажешься свезти меня туда, я выпрыгну излодки и поплыву.

Сакси нахмурился и проворчал:

– Мне он нравится не меньше, чем тебе. Но я почему-тоне прыгаю в воду и не плыву!

Бёдвильд сказала:

– Я не могу объяснить тебе, Сакси. Может быть, ещё семьзим пролетят над тобой, а может, пять. Тогда ты поймешь сам.

Очень не нравилось Сакси, когда ему так вот напоминали омалости его лет!.. Молча переложил он руль. Быстро помчалась лодка к островуСеварстёд…

Волюнд взобрался на вершину утёса, волоча за собой крылья.Широко легла перед ним бушующая морская равнина. Окутанный белой пеной прибоя,высился вдали берег…

Он грудью встал против ветра и надел на себя крылья,отливавшие нетронутой белизной. И распахнул их, еле заставив подняться своюправую руку. Крутым и коротким будет его полёт и завершится в море, у каменныхног этих скал…

Он вдохнул побольше холодного воздуха и шагнул вперед, насамую кромку утёса, стремительно обрывавшегося вниз. И уже занёс ногу над пустотой,когда ветер вдруг с бешеной силой ударил его в грудь, хлестнув по лицувнезапным дождем!.. И не выдержали, подогнулись больные колени. Скрипнул зубамиВо-люнд и навзничь повалился на чёрный гранит. Хрустнули о камень тростниковыерамы. И ветер, свистевший над морем, принялся растаскивать лебединые перья…

И пока он лежал так, не в силах даже доползти до края ирухнуть с него вниз, – показалось, будто чёрные тучи опустились к самойводе, и подскакал к утёсу чудовищный серый конь о восьми ногах, одинаковобыстро скользящий по воздуху, по морю и по твёрдой земле. И сидел на нём воин вразвевающемся синем плаще и шапке, надвинутой на самые брови. И смотрел наВолюнда единственным оком, сжимая в руке копьё. Билась на ветру длинная седаяборода. Два ворона каркали на плечах…