Первую половину июня Мари тщательно проверяла, были ли ее подозрения относительно Алена и Элин обоснованными. Сначала она расспросила Кенмаркока. Тот, как всегда, был готов поговорить и не увидел в ее вопросах ничего странного: происшедшее в Таленсаке казалось ему настолько интересным, что его скорее удивляло, почему другие люди не задавали ему этих вопросов. Да, леди Элин решила помириться со своим мужем вскоре после того, как он ушел из дома. Она вернулась из Иффендика через два дня после того, как он ушел на свою последнюю охоту. Когда именно? О, примерно в середине октября. Да, в середине октября: Кенмар-кок вспомнил, что они закончили молотьбу к полнолунию, и в тот вечер лорд Тиарнан ушел. Из-за чего господин и госпожа поссорились? Ну, у господина была привычка уходить на охоту одному, даже без собаки, а госпожа забрала в голову, будто он ходит к другой женщине. Это была чепуха: он души в ней не чаял. Но она оскорбилась и уехала к сестре. А почему маштьерн действительно уходил без собаки? Тут Кенмаркок неожиданно замялся и стал молчаливым. Ну... ходили глупые истории, но на самом деле скорее всего маштьерну просто нравилось бывать в лесу одному и не хотелось обременять себя заботами о собаке.

Мари поняла, что снова зашла в тупик, которым была тайна Тиарнана. Вряд ли Кенмаркок знал, в чем дело. Однако ей показалось вероятным, что тайна была открыта Элин – и та уехала в Иффендик, чтобы быть подальше от него. Она вернулась только в октябре, сразу после полнолуния. В то время, когда Ален действительно уехал от герцогского двора в свою вторую безрезультатную поездку за ястребами.

Вторая часть ее расследования оказалась, как она и предвидела, более сложной. По правде говоря, ее просто невозможно было провести незаметно. Тьер был слишком сообразительным, и его не обманул небрежный тон, которым она спросила, откуда Ален узнал, что в Сен-Мало пришел корабль с ястребами.

– У дяди Жюля в городе есть свой человек, – ответил он. – А почему тебя это интересует, милая дама? Если ты хочешь заняться соколиной охотой, то тебе нет нужды дожидаться корабля. Я завтра же куплю тебе кречета.

Мари улыбнулась:

– Мне не нужно, чтобы ты покупал мне птицу. У меня будет куча денег, когда Шаландри передадут монастырю. Значит, подданный твоего дяди прислал Алену письмо?

Брови Тьера начали насмешливо изгибаться.

– Твой отец наверняка держал в Шаландри ловчих птиц, – сказал он. – И он не стал бы их брать с собой в Святую землю. Тебе не нужно покупать ястребов. – Он помолчал, глядя на нее с откровенным любопытством. – Тогда почему такой интерес к намерениям моего дяди?

– Я просто пыталась понять, откуда Ален узнал, когда туда ехать.

Тьер пристально посмотрел на нее, и его веселье исчезло.

– Тебя нисколько не интересуют корабли, так? – спросил он. – Ты хочешь узнать, действительно ли Ален поехал тогда в Сен-Мало.

Тьеру уже тогда эта поездка показалась подозрительной. Ален был вполне способен внезапно решить, что ему нужна новая птица, и помчаться на поиски корабля по всему побережью Бретани, если, по слухам, на нем находился нужный ему ястреб. Однако для Алена нехарактерен был отказ от компании в такой поездке. Уезжая, он имел крайне довольный вид, который, как знал Тьер по опыту, обычно предвещал беду. И не было особых сомнений относительно того, какую именно беду мог в тот момент навлечь на себя Ален: он был до одури влюблен в Элин.

– Но он поклялся мне, – произнес Тьер, – поклялся на святом кресте, что не едет в Таленсак.

Мари немного поколебалась, а потом тихо ответила:

– Насколько я знаю, в тот момент леди Элин была в Иф-фендике у сестры.

– Христос и святой Михаил!

Самодовольная улыбка после принесения клятвы. Тьер еще несколько секунд смотрел на Мари, и лицо его стало напряженным. Она видела, как он мысленно сопоставил даты двух поездок кузена с еще одним событием – и содрогнулся.

– Ты что-то говорила об этом герцогу? – резко спросил он.

– Нет, – отозвалась Мари. – Я никому ничего не хочу говорить. Если только у меня не появятся основания думать, что это правда.

– Я это выясню, – мрачно пообещал Тьер.

Не было никаких сомнений: если бы Элин позвала Алена, он немедленно отправился бы с ней встретиться. Не было сомнений в том, что он ненавидел Тиарнана и ради Элин был готов убить соперника. И все же... Как Ален смог бы одолеть такого рыцаря, как Тиарнан, – даже с учетом того, что Тиар-нан имел только лук и охотничий нож, тогда как Ален был в полном вооружении? Тиарнан – великолепный охотник, и Алену просто не удалось бы к нему приблизиться.

Однако было ясно, что Мари вспугнула из зарослей птицу подозрений и кому-то предстоит ее поймать. Тьер был намерен узнать правду – ради Алена.

Вот почему Тьер сам начал незаметные расспросы при дворе. Один из пажей вспомнил, что прошлым сентябрем Ален получил письмо, но с тех пор прошел почти год, а для десятилетнего мальчишки, чьи мысли и тело заняты обучением воинскому делу, год – это большой срок. Подробности оказались полностью забытыми. Тьер пошел по другому пути: он написал в Сен-Мало помощнику лорда Жюля, справляясь о корабле, который приходил туда в прошлом году и привез ловчих птиц. В начале июля пришел недо-у менный ответ: такого корабля не существовало.

Получив этот ответ, Тьер промолчал. Мари при дворе не было: она уехала в Шаландри с управителем герцога Хоэла Гральоном, чтобы переписать имущество замка, а потом должна была заехать в Сен-Мишель и официально подарить свои земли монастырю Святого Михаила. Ален солгал относительно своей поездки и отсутствовал в момент исчезновения Тиарнана. Смерть Тиарнана принесла Алену жену и поместье. Тьер по-прежнему не верил в то, что его кузен мог подойти к человеку с дружеским приветствием, а потом пронзить ему сердце – однако он не мог избавиться от сомнений: возможно, ради того, чтобы получить Элин, Ален пошел бы даже на такое. При мысли о том, что красивый, порывистый Ален, юный глупец, чьи увлечения Тьер постоянно пытался сдерживать, тайно хоронил тело своей жертвы в лесу, ему стало тошно. Тьеру не хотелось даже думать об этом сейчас, пока Мари не вернулась ко двору: после ее возвращения этого уже не избежать. И он отдался своей работе. Начался сезон охоты на оленей, и дел у него было немало.

Двор снова переехал в Плоэрмель, и герцог много охотился в соседнем лесу. Кроме того, в последнюю неделю июля готовилась особая охота в честь приезда ко двору епископа Нантского Кириака. Епископ приходился Хоэлу братом и разделял фамильную страсть к охоте. В качестве подходящей дичи Тьер в конце концов остановился на шестнадцатилетнем олене, которого видели в лесу Треффендел.

Хоэлу это предложение понравилось.

– В марте в Треффенделе я был удачлив, – сказал он, ласково посмотрев на Изенгрима, который, как обычно, шел за ним по пятам. – Да, отправь туда гонца и скажи, что мы приедем вечером после Дня святого Иоанна. И позаботься о том, чтобы дамы тоже поехали. Кириак любит женщин, а ему в его дворце редко случается их видеть, бедняге!